– Меня вполне устраивает моя жизнь, – говорит Надя, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

И – ежится под холодным, решительным взглядом Полы.

– Попрошу вас меня дослушать, – обрывает ее миллионерша. И Надя послушно смолкает, признает: против волчицы-бизнесменши Полы она – просто щеночек.

А взгляд миллионерши снова теплеет, голос смягчается:

– Но тогда, много лет назад, мои благие намерения так и остались просто благими намерениями. О ком-то заботиться? С кем-то делиться? Когда я сама еще чувствовала себя такой незащищенной. В общем, никому я тогда так и не помогла… Потом, конечно, когда миллион стал прибавляться к миллиону, я стала заниматься благотворительностью и жертвовала инвалидам, старикам, бейсбольным командам, фондам по защите диких животных… Но все это было не то, совсем не то…

Пола остро взглянула на Надю и внезапно сменила тему:

– Скажите, Надя, вы счастливы?

"Что за странный вопрос! А Шеви смотрит глаза в глаза и, кажется, видит меня насквозь". Врать Надя не решилась.

– No… Not exactly , – промямлила она.

– Почему? – требовательно спросила Пола. – Вам не хватает денег?

Надя не сдержала улыбки. Воистину, эти американцы – как дети. Есть у тебя игрушки-деньги – ты счастлив, нет – значит, жизнь твоя не удалась.

– Ну.., дело не только в деньгах, – промямлила Митрофанова. – Просто у меня в жизни далеко не все получается…

– А знаете почему? – хмыкнула Пола и вынесла безапелляционный вердикт:

– Потому, что вы себя не любите. Не цените. Не умеете себя подавать.

Надя молчала. Молодец, стерва – не в бровь, а в глаз.

А Пола безжалостно продолжает:

– Надя, вы понимаете, что вы – очень красивы? Но совершенно не умеете пользоваться своей красотой.

И очень умны – но стесняетесь свой ум демонстрировать. А ведь с такими данными вы могли бы.., могли бы достичь очень многого! И где угодно – на Уолл-стрит, на Мэдисон-авеню , даже в Голливуде!

"Что за бред? – думает Надя. – Я перестала понимать английский?"

А Пола вскакивает, продолжает:

– Надя, только не обижайтесь, но я скажу вам горькую, неприятную для вас правду! У вас – исключительная, пропорциональная, идеальная фигура! Но почему вы сутулитесь? Почему не избавитесь от лишних пятнадцати.., нет, двадцати фунтов веса? Почему вы втягиваете голову в плечи и не знаете, куда деть руки? Почему, в конце концов, вы не утруждаете себя маникюром?

Несчастная Надя чувствует, что лицо ее не просто красно – оно полыхает огнем.

– А лицо? – продолжила Пола. – Надя, только безумная может наплевать и на кожу, и на прическу, и не ходить к косметологу, и не посещать – в разумных, конечно, пределах – солярий! У вас же на лице все написано: что питаетесь вы не правильно, и массаж никогда не делали, и волосы – только моете, а за ними ведь ухаживать надо! Надя, неужели не ясно, что при отсутствии ухода вы уже через десять лет превратитесь в старуху?!

– Все, хватит, – разозлилась Надя.

Чего угодно она ожидала, но только не такого потока гадостей. Вот так помощь! Это что, в Америке называется бесплатной психологической консультацией?

– Нет, не хватит, – властно оборвала ее Пола. – Давайте уж расставим все точки над "i". Вы боитесь спорить. Вы стесняетесь настаивать на своем. Вы сами себя так ведете, что с вами никто не считается. На работе – вас используют, а мужчины – вас бросают, ведь верно?

Митрофанова отодвинула сок, встала и саркастически произнесла:

– Спасибо за гостеприимство. Я, пожалуй, пойду – Немедленно сядь – и дослушай! – оборвала ее Пола.

– Пошла ты! – пробормотала Надя по-русски и направилась к двери. "Сама, значит, веду себя так, что со мной никто не считается… В общем, права стерва Пола: я от нее столько гадостей выслушала…"

Надя лихорадочно соображала, как ей самостоятельно выбраться из этого идиотского особняка – автобусы тут, наверное, не ходят, а на такси – у нее денег не хватит.

Митрофанова была уже у двери, когда Пола крикнула:

– Надя, еще две минуты! И вас отвезут обратно в мотель, обещаю! Я действительно желаю вам только добра!

– Хорошенькое добро… – пробурчала Надя, но все же вернулась к столику Не тащиться же действительно пешком!

Пола тоже вернулась в кресло и спокойно, будто бы только что и не метала громы и молнии, произнесла:

– Надя, я хочу наконец исполнить свою старую мечту и кому-то помочь, помочь реально. Помочь так, чтобы у человека изменилась вся жизнь. И я решила, что помогу – именно вам. Я купила вам путевку в "Сюиссспа", это лучшая в Штатах клиника. Двухкомнатный номер, пять звезд. Двадцать дней, полное очищение организма, коррекция фигуры, косметологи, парикмахеры, консультанты по имиджу. Плюс к тому – ежедневные консультации по психологии карьеры и общения…

И еще – чек на пятьдесят тысяч, чтобы одеться – в соответствии с новым имиджем. И, если хотите, я оплачу вам любое – слышите, любое образование в Штатах!

Вот и все, Надя! Я могла бы вам дать миллион, но думаю.., я знаю… Так – будет лучше. Для вас – лучше.

– Благодарю, – ответила Надя и быстро встала. Все, хватит. Сыта. Хамить миллионерше она, конечно, не будет. Просто – вежливо замнет неприятную тему. Тоже мне, Шеви-благодетельница!

– Вы согласны, Надя? – пытливо взглянула на нее Пола.

– Я подумаю. Но за предложение – спасибо. А за ваши комплименты – спасибо отдельное, – холодно сказала Надежда.

– Тогда прощайте. Шофер ждет вас внизу, – улыбнулась Пола.

– До свидания. – Руки Надя не подала.

Уже уходя, она услышала, как миллионерша говорит:

– Путевку и чек вам пришлют на адрес мотеля!

Надя сделала вид, что она не расслышала.

* * *

Дима с Игорем сидели в ее номере – хотя Надя вовсе не позволяла портье давать им ключи. На столе громоздились полная окурков пепельница и стаканы с недопитым кофе. Игорь, увидев ее, галантно привстал. Полуянов решил не утруждать себя хорошими манерами.

– Где тебя черти носят? – немедленно напустится он на нее.

– Я завтракала с Полой Шеви, – с достоинством отвечала Надя.

– Ты? – Снисходительные нотки в голосе. – С ней?! – Нотки удивления переросли в род почтения.

– Да, с ней. А что? – парировала Митрофанова.

– Нет, ничего… – фыркнул Дима и обменялся с Игорем недоуменным взглядом. – И о чем же вы, интересно, с ней говорили?

– Да уж не о тебе, – припечатала Надя.