— Ты одна здесь? — спросил он.

— Одна? — Было очевидно, что вопрос удивил ее. Она посмотрела по сторонам, как будто видя то, чего он видеть не мог, и была поражена его словами. — Одна… почему… — Затем примолкла. — Ты не из нашей Семьи, — повторила она. — У тебя не такое зрение. Нет, хотя ты и не можешь видеть, но я не одна. Зачем ты пришел, раз ты не из тех, кто с Авалоном?

— Узнать, каким образом город защищается от нападений. Твои люди… они в опасности. Им нужна защита.

— Для Семьи нет никакой опасности. Остальные могут получить безопасность, если попросят ее. Это известно. Я приходила к ним, и они прогнали меня. Они слепы и не желают прозреть; они глухи и не желают слышать. Они… — В первый раз ее голос дрогнул. — Они пропадут, потому что сами выбрали это.

— Они сказали, что ты изменилась.

— Да, я выбрала Семью. Смотри. — Она присела на колени рядом с ним и положила свою руку рядом с его рукой, не касаясь ее.

Кожа на ее руке была белая, слепящая белизной и очень гладкая, без малейших ворсинок и волосков. По сравнению с ней его кожа грубая и загорелая. Она взяла его руку в свою. Но он не ощущал знакомого прикосновения живой плоти. Скорее почувствовал, что и пальцы ее, и сама ладонь походили на гладкий мрамор, облегавший его запястье.

— Вот так обстоят дела с телом у тех, кто принадлежит к Семье, — сказала ему Рита. — Вот так мы защищены против оружия летающих охотников и против других здешних опасностей. Есть бедствия, которые могут уничтожить нас, но это такие бедствия, которые присущи самому этому миру, и они добираются до нас другими способами, чем простые раны на теле. Если твои люди принимают Авалон, они станут такой же его частью, как я.

— Ты… твердая… — Ник не мог найти подходящего слова для описания ее тела. — Тем не менее… когда ты была в лесу, я видел, как рука Линды прошла сквозь твою руку.

Рита не ответила ему. Вместо этого она сказала с важностью лица, которое не может вообразить, что его могли ослушаться:

— Ты пришел туда, где не можешь оставаться. Раз ты не принимаешь Авалон, то тогда сама сущность Авалона будет смертельна для тебя. Уходи… это место не для тебя.

Она коснулась его лба как раз в том самом месте, где монах прикладывался крестом. От ее пальцев исходил холодок. Но от них же в него влилась обновленная энергия, так что он смог снова встать.

— Ты спасла мне жизнь. Могу ли я что-то сделать для тебя? — Ник подумал, что навсегда запомнит те слезы и то, что было в ее наполненных влагой глазах.

— Что ты можешь добавить к тем словам, которые я уже столько раз говорила им? — спросила Рита. — Их страх лежит так глубоко, что они готовы убить, но отказаться от того, что я предлагаю им.

Он ожидал, что она останется, но, когда, так и не найдя слов, отрицающих все ею сказанное, Ник собрался уходить, Рита пошла рядом с ним.

— Я уйду из города. У тебя не должно быть неприятностей…

На лице ее промелькнули следы улыбки.

— Проводить тебя до порога? — закончила она за него. — Но необходимость в этом действительно есть. Я не знаю, как ты вошел, но, будучи тем, кто есть, ты не должен надеяться, что эта дверь и впредь будет открыта для тебя.

Однако в нем восстановилась не вся потерянная сила. Ник медленно двинулся вдоль тихой, пустынной улицы. Но какой она была для его спутницы? Он думал, что отнюдь не пустынной. А то, что он мог видеть ее, наверняка было следствием ее близости к ему подобным или потому, что она сама хотела этого, все еще чувствуя слабую связь с теми, кого покинула. Она не объяснила ему этого, да и вообще все время молчала, пока они не дошли до резко обозначившегося конца улицы, до начала поросшей травой равнины.

Затем вновь последовал ее вопрос, произносимый с большой долей властности.

— Как ты прошел через барьер?

Ник намеревался скрыть этот факт, но чувствовал, что не сможет. Под ее взглядом он был вынужден говорить правду.

— Я шел за Герольдом.

— Это… невозможно. Но я вижу, что это правда. Но как это может быть правдой?

— Герольд был создан моим воображением. Я нарисовал его, воплотив в жизнь.

Он услышал свистящий вздох, похожий на прерванное дыхание.

— Но ведь ты не из Семьи! Как ты мог сделать подобное?

— Я учился, чтобы спасти свою жизнь. И Авалон сам дал мне ключ к тому, как этого можно добиться. Остальные… они тоже пытаются научиться этому…

— Нет! — Это был крик, наполненный страхом. — Они не должны! Это означает для них гибель, если они получат силы не от Семьи. Они как дети, играющие с грубой стихией, которую не понимают! Их следует остановить!

— Иди и скажи им это, — ответил Ник.

— Они не хотят слушать…

— Как ты можешь знать? Думаю, теперь они понимают больше, чем раньше. Викарий… я уверен, что он прислушается.

— Да, в нем много сердечности и широты ума. Возможно, это удастся. Я не могу, но попытаюсь еще раз. Но им не следует увлекаться видениями. Такие опыты могут убить… или вызвать то, что лучше никогда не видеть. Авалон и сам жив отчасти тем, что может ответить на чьи-то сны способом, который может заморозить саму душу.

Ник припомнил дьявольские видения, которые осаждали его похитителей.

— Такое я уже видел.

Рита уставилась на него долгим изучающим взглядом, а затем протянула свою руку.

— Идем.

Как только ее холодные гладкие пальцы сомкнулись вокруг его руки, Рита потащила его за собой. Так, держась за руки, они вышли на открытое пространство, направляясь к горному гребню, где оставался для наблюдения Строуд. Примет ли он ее в свою компанию? Были ли они и на самом деле так потрясены открытием Ника, что теперь смогут выслушать и того, кто выставлен ими за порог? Ник надеялся на лучшее.

Но он начал терять уверенность, когда, поднявшись наверх, они не обнаружили на гребне Строуда. Ник увидел лишь примятую траву, где тот должен был лежать, прячась, чтобы наблюдать за тем, как Ник входил в город. Но нигде никого не было видно.

— Строуд! — позвал Ник, но не отважился кричать громче.

В ответ ему раздалось хриплое карканье, и из травы взвилась птица, широко взмахивая черными крыльями, уносящими ее в небо.

Поднявшись вверх, она кружила над ними, продолжая свои крики.

— Он… в опасности! — Рита продолжала наблюдать за птицей. — Равновесие нарушено, сила мысли породила зло. Видишь… — она яростно повернулась к Нику, ее спокойствия как не бывало. — Видишь, что может сделать подобное вмешательство? Силы Тьмы охотятся за ним, а он, не понимая этого, ведет их прямо к остальным!

— Кого ведет?

— Все силы Тьмы, которые не связаны прямо с какой-то областью зла. И они могут властвовать среди представителей рода человеческого! Ты играешь с силой, не имея защиты. И те, кто делает так же, открывают все двери, многие из которых делают их заложниками Потусторонней Тьмы. Нам следует поторопиться!..