Дальше уже беспартийный социолог, просто пермяк счел полезным напомнить нам, что еще 2 июня 1989 года с трибуны съезда он обратился к Горбачеву с просьбой вернуть советское гражданство «человеку, который первым призвал себя и нас не лгать, — великому писателю земли Русской, великому гуманисту Солженицыну… Вы нашли общий язык с Тэтчер, Бушем, Рейганом, папой римским… Неужели мы не найдем общий язык с Солженицыным… Потомки нам не простят, если мы не сделаем этого».

Дались им эти потомки… Но какой пафос! Однако надо бы пояснить: ну, призвал себя великий гуманист не лгать, и что из этого получилось, каков итог? А что касается призыва к другим не лгать, то неужто Карякин только лет в сорок-пятьдесят впервые услышал это от Солженицына? Да где он рос, кто его родители? Меня лично еще в пору нежного детства учила не лгать родимая матушка. Помню даже из той поры стишок про девочку, которая разбила чашку, хотела свалить это на кого-то другого, но потом застыдилась:

Когда мне читали такие стишки, Карякина мама, как видно, читала своему отпрыску третий том «Капитала», да еще на немецком языке. Вот и плоды на старости лет…

А где были Эдвард, Альфред и Вольдемар?

Кстати говоря, выступление Карякина на съезде пода-но так, что можно подумать, будто он был первым, кто поставил вопрос о возвращении Солженицыну гражданства. На самом деле больше чем за год до этого журнал «Книжное обозрение» напечатал статью Елены Чуковской и затем в трех номерах за 1988-й год провернуло целую кампанию. Кто с просьбой, а кто и с требованием «Даешь Солженицына!» там выступили Герой Социалистического Труда Виктор Астафьев, лауреат Ленинской премии И. Шафаревич, историк Н. Эйдельман, протоиерей А. Мень, критик В. Оскоц-кий из ВПШ, доктор исторических наук, член «Мемориала» Я. Этингер, писатель В. Лазарев, знаток кремлевских жен Лариса Васильева и немало других менее известных сограждан. Я не цитирую эти восторженные или гневные письма довольно уже далекого прошлого по той причине, что достаточно полное представление о них дает свежайшая статья Бондаренко, о которой шла речь, — это в том же возвышенном духе. Понятно, почему среди авторов 26 писем не оказалось тогда ни Эдварда, ни Альфреда, но где же был наш Вольдемар, бесстрашный враг голи перекатной? Видимо, все-таки еще не дозрел тогда и он, еще поджилки тряслись…

Правда, редакция предоставила слово и нескольким противникам всей затеи. Так, работник собеса А. Аржанни-ков из Свердловска вопрошал устроителей кампании: «Зачем понадобилось из отщепенца, пусть и наделенного литературными способностями, лепить «творца подлинного искусства»?» Рядовой колхозник из Ростовской области В. Золотов советовал: «После того, что Солженицын написал о русской нации, его на выстрел нельзя допускать к СССР… А Нобелевскую премию он получил за то, что плевал в лицо своей родине». Фронтовик И. Крюков из г. Клинцы Брянской области добавлял: «Требования издать у нас в Союзе произведения Солженицына и тем более возвращения ему гражданства являются оскорблением участников войны и осквернением памяти тех, кто отдал свои жизни в боях за родину». Как видим, мнение безвестных людей не совпадало с высказываниями известных писателей, что приведены выше. А Карякину и тут не надо бы тянуть на себя одеяло первопроходца…

Далее пермский воспитанник пражских «Проблем социализма» напоминает, чтоб не забыли, что 31 января 68-го года на литературном вечере в ЦДЛ он заявил: «Я должен сказать о гениальном писателе нашей страны Александре Исаевиче Солженицыне, сказать тем людям, которые вешают на него сейчас всевозможные ярлыки: не спешите!» Не совсем понятно, почему именно он должен был сказать. Кто его уполномочил? Главный редактор «Правды», что ли? А кроме того, уже кое-кто из мыслителей к этому дню сказал нечто подобное.

Дальше: «Посмотрим еще, где будет он и где окажетесь вы через 10–20 лет». Двадцать лет назад Александр Исаевич пребывал на своем ранчо в США, катил «Красное колесо». И десять лет назад пребывал все еще там же, в штате Вермонт на ранчо, обтягивал свое «Колесико». А теперь прошло уже 35 лет. Имея в запасе на всякий пожарный случай поместье в заморском штате, ныне он обитает на роскошно перестроенной даче Кагановича в Троице-Лыкове под Москвой и, сохраняя резвость духа, сочинил там еще несколько трудов, в частности нетленку под названием «Лет двести и все вместе». По поводу этого нового труда ввязался в рукопашную схватку с Марком Дейчем. Дожил, докатился… От борьбы против великого Сталина, против русской сверхдержавы до потасовки с евреем Дейчем, который ведь не мог ничего другого, как только во взаимном клинче измазать соплями.

Ну, а те, кто «вешал ярлыки», в большинстве своем, увы, ушли туда, откуда нет возврата. Но ради исторического интереса можно кое-какие ярлычки напомнить.

Не ярлыки, а диагноз

Если начать с ушедших, то вот что писали, например, те, кого мы проводили в последний путь не так давно или совсем недавно — Сергей Залыгин и Анатолий Ананьев, Василь Быков и Расул Гамзатов: «Поведение таких людей, как Сахаров и Солженицын, клевещущих на наш государственный и общественный строй, пытающихся породить недоверие к миролюбивой политике Советского государства и призывающих Запад продолжать политику «холодной войны», не может вызвать никаких других чувств, кроме глубокого презрения и осуждения».

Отдельно о втором из отщепенцев Гамзатов сказал еще так: «За раздраженностью Солженицына кроются злоба и ненависть, в литературу он пришел с давней наследственной враждой к нашему обществу, к строю, народу, государству».

Украинец Олесь Гончар: «Солженицын принял роль поставщика злобной клеветы на свою родину. Дойти до того, чтобы обелять власовцев, возводить поклеп на революцию, на героев Отечественной войны, на самоотверженную борьбу советского народа, оскорблять память павших — это ли не верх кощунства и цинизма?»

Белорус Петрусь Бровка: «Теперь уже ясно, он не заблуждается, он никогда не любил ничего нашего, он злейший враг издавна, он предатель».

Грузин Ираклий Абашидзе (однофамилец цитированного Григола): «Мало я видел таких наглецов, как Солженицын. Нет, большое терпение у нашего правительства, что терпит такого негодяя! После того, как видел его несколько раз на секретариате, я убедился, что это мерзавец».

Владимир Максимов вспоминал о торжестве в Доме литераторов по случаю 75-летия пророка: «Я поразился: Солженицына воспевали Бурбулис и Александр Яковлев, Григорий Померанц и Валентин Оскоцкий, Владимир Лукин и Александр Минкин… Не дав мне слова, меня сразу же облил грязью бывший идеолог марксизма Юрий Карякин… Мне стало страшно… Все их юбилейное сборище было омерзительно… Мы не простим Солженицыну аплодисментов над трупами тысяч расстрелянных русских патриотов и ждем его извинений за поразившее всех одобрение ельцинской кровавой клики…» («Завтра», № 21, 1994).

Таких высказываний уже ушедших писателей разных советских республик и разных национальностей можно привести еще много, но мы опять не обойдем и ныне, слава богу, здравствующих.