Позднее в состав полка «Десна» был передан 4-й батальон (618-й), сформированный под руководством ротмистра Вуппер-мана в Трубчевске первоначально как батальон «Народной стражи» (так именовалась здесь местная вспомогательная служба порядка — Ordnungsdienst). Командир батальона — немецкий обер-лейтенант Герберт, его русский заместитель — П.В. Коновалов[1056].

Контингент полка составляли военнопленные из Орловского, Брянского и Карачевского лагерей, местная молодежь, бывшие партизаны, дезертировавшие по разным причинам из партизанских отрядов, окруженцы из 3-й и 13-й советских армий, рассеявшиеся по брянским лесам. Кроме русских и украинцев в полку было немало солдат других национальностей: белорусы, татары, грузины и даже евреи. Так, согласно строевой записке 5-й роты полка ЦБВ, из 135 чел. личного состава были 103 русских, 22 украинца, 2 татар, 1 бессарабец, 1 латыш и 6 немцев (командный состав)[1057].

Вступившие в полк приносили присягу следующего содержания: «Я клянусь Богу этой святой присягой, что в борьбе против большевизма — врага моей родины, я верховному командующему немецкой армии Адольфу Гитлеру обязуюсь быть послушным и как смелый солдат готов отдать свою жизнь»[1058].

Осенью 1942 г. численность немецкого кадрового персонала полка была увеличена за счет включения в его состав дополнительно 116 офицеров, унтер-офицеров и рядовых, в результате немецкая прослойка составила 8 % общей численности полка, причем немцы занимали исключительно командные должности. Ротами командовали зачастую немецкие фельдфебели, а взводами — унтер-офицеры. Офицеров же на июнь 1943 г. в полку насчитывалось всего 12 — на штабных должностях и во главе батальонов.

Бывшие офицеры РККА принимались как рядовые, и только после того, как, согласно приказу по полку от 14 октября 1942 г., «русские офицеры проявят себя храбрыми в бою», их можно было представлять к званию унтер-офицера. Для использования их в качестве офицеров требовалось решение штаба 532-го тылового корпуса[1059]. Бывшие командиры РККА занимали, как правило, должности командиров рот, взводов, артбатарей. Так, 1-й стрелковой ротой командовал бывший капитан РККА Тучков, пулеметной ротой — бывший лейтенант Черников, минометной ротой — бывший лейтенант Ануфриев, разведотделом отряда особого назначения — бывший лейтенант Непряхин, стрелковым взводом, взводом связи, артвзводом и хозвзводом этого отряда — соответственно: Бондаренко, Зотов, Кондаков, Елечук. 1-й батареей — бывший капитан РККА грузин Чертошвили, 2-й батареей — бывший старший лейтенант Зайцев, 3-й батареей — бывший старший лейтенант Лохов, взводом управления 1-й батареи — бывший лейтенант Мамаенко, отделом боепитания — бывший лейтенант Клейратенко.

Не было редкостью и использование бывших офицеров РККА на солдатских должностях. Только в 1-й батарее в звании рядовых служили бывший младший лейтенант Букачев и политрук Филатов[1060].

Солдаты и офицеры носили немецкое обмундирование, а принадлежность к русскому полку обозначалась белой повязкой на рукаве[1061]. О ношении личным составом полка каких-либо знаков различия данных нет, однако можно предположить, что солдаты и офицеры носили погоны и петлицы восточных войск, введенные приказом организационного отдела Генштаба сухопутных войск вермахта в августе 1942 г., либо германские. Не исключено также, что личный состав 618-го батальона носил особые знаки различия, введенные в подразделениях «Народной стражи» согласно приказу от 13 марта 1943 г. и представлявшие собой серебряные галуны на рукаве, на углах воротника, вдоль (у офицеров) и поперек (у нижних чинов) погона[1062].

Отношения между немецкими офицерами и русскими солдатами, согласно показаниям пленных и перебежчиков, были сложными. Так, офицерам разрешалось бить солдат. Следует заметить, что подобные отношения были характерны не только для полка «Десна», но и для большинства русских и национальных формирований, имевших немецкий командный персонал, что явилось одной из причин перехода бойцов таких формирований на сторону партизан и РККА. В свете этого представляется крайне ошибочным утверждение некоторых западных историков, в частности, д-ра И. Хоффмана о том, что между русскими добровольцами и немецкими военнослужащими вермахта всегда были хорошие отношения[1063].

Известны лишь единичные случаи, когда бойцы коллаборационистских формирований просили, чтобы ими командовали не бывшие советские, а немецкие офицеры, как это было, например, во второй роте восточного батальона «Березина» после того, как бывший сержант РККА Сомин сделал попытку сдать роту партизанам[1064]. Однако эти случаи сами по себе объясняют причину этого — бойцы, находившиеся под командой немцев, могли не опасаться, что те заставят их перейти к партизанам или на сторону РККА. Однако желание иметь командирами немцев продиктовано практической необходимостью, нисколько не говоря о хороших отношениях между ними и русскими.

До наступления Красной Армии немецкие офицеры полка «Десна» практиковали агитационные беседы с солдатами, после наступления такие беседы прекратились. Среди немцев, по показаниям военнопленного унтер-офицера Мюллера, некоторые пели Интернационал, говорили «Гут Тельман», агитировали за братание на фронте[1065]. Переписка солдат подвергалась цензуре[1066].

Потери полка с июля по август 1943 г. составили: убитыми — 349 чел., ранеными — 376 чел., пропавшими без вести — 86 чел. Итого — 811 чел.[1067].

Что касается настроений личного состава, то, если верить захваченным в плен партизанами солдатам и офицерам, а также перебежчикам, около 30 % русских настроены резко антисоветски, вынашивая идею свержения коммунистического режима при помощи германской армии, настроения остальных 70 % различны. Так, многие из них вступили в полк, желая спастись от голодной смерти в лагерях, намереваясь при первой же возможности перейти на сторону партизан. Объясняя отсутствие фактов массового перехода, допрашиваемые говорили, будто солдаты боятся, что партизаны их тут же расстреляют[1068]. Тем не менее нам известны по меньшей мере два случая группового перехода к партизанам: летом 1943 г. — 30 солдат 3-го (617-го) батальона во главе с капитаном Коробейниковым[1069]; в ночь на 26 августа 1943 г. — группы солдат из 2-й роты 618-го батальона с 25 винтовками и 2 ручными пулеметами. Перебежчиками, по их словам, был убит командир роты, порвана на значительном участке линия связи и подорвана 75-мм пушка. По их же сведениям, два других взвода этой роты «также ушли в лес, не желая служить немцам»[1070].