— У меня будет машина, — нетерпеливо перебил его землянин. — Не космобот, на котором я прилетаю со станции, а маленький глайдер. Он будет лететь над землей на небольшой высоте и сможет подстраховать меня во время прыжков. И у меня будет другой скафандр, с мощными механическими мускулами. Но главное, я буду не один — со мной пойдет Марта.

— Ах, Марта… — с уважением сказал Габар, поглаживая буйные волосы. — Тогда может быть, может быть… Ладно, попробую уговорить кого-нибудь из охотников — среди них есть немало отчаянных ребят. Только как им объяснить, что поход в Город нужен для их же пользы? Мы, майорийцы, не можем и не хотим путешествовать, но в каждом из нас живет вечный странник… За исключением, конечно. Хранителей. Я обязан заботиться о стабильности жизни в деревне, но немало людей, особенно молодых, мечтает поскорее оставить эти Богом забытые места. Разве плохо повидать джунгли Южного материка, походить по улицам ледяных городов Полярного архипелага… да мало ли чудес на Майоре! Так что вряд ли кто-нибудь в деревне опечалится, если машины под Храмом и вовсе выйдут из строя. Разве только женщины — хранительницы домашнего очага?..

Они молча вышли из зала и, согнувшись, вновь направились к лестнице, шлепая ногами по лужам. Игорь не переставал упрекать себя за излишнюю торопливость. В разговоре с Габаром он несколько схитрил: о появлении Города за хребтом Туманных гор он узнал еще два дня назад от Наблюдателей. Таинственный блуждающий Город — легенда легенд, сказка сказок Майоры… В любом, самом захудалом селении старики знали множество сказаний об этом странствующем призраке. Одни рассказчики населяли его добрыми и могучими витязями, другие — злыми Богами, третьи — ужасными мертвецами, но все сходились в одном: в истории Майоры Город сыграл какую-то важную роль.

По предложению Корина в кабинете директора станции Логинова собрался научный совет. Его идея о спуске к Городу на космоботе сразу же была отвергнута: по сообщению Наблюдателей весь район Туманных гор был закрыт с воздуха непроходимыми вихрями провремени. Да и вообще намерение Игоря во чтобы то ни стало пробраться в Город не вызвало у его коллег особого энтузиазма. Фронт работ на Майоре и без того был необычайно широк, людей и техники не хватало — стоило ли ради каких-то легенд нарушать планы исследований?

После долгих споров Корину все-таки разрешили самостоятельный поход — на свой страх и риск. Инженеры из техотдела обещали ему предоставить скафандр нового типа, а Логинов позволил взять любой из глайдеров. Игорь вопреки советам директора выбрал не многоместный «Беркут», а легкий «Гриф», рассчитанный на трех человек. Все равно глайдеры как средство передвижения на Майоре бесполезны — слишком много хроноватт энергии расходуется на один килограмм нагрузки. Корин куда больше рассчитывал на помощь аборигенов, но и эту тонкую ниточку он только что порвал. Разве можно забывать, что психология майорийцев совершенно отлична от земной?!

«Вечные перемены, постоянное движение — вот в чем главный закон бытия, — вспомнил он отрывок из философского трактата, найденного в заброшенном городе среди джунглей Черного материка. — Человек — это былинка на ветру, это семя, носимое в чреве птицы. Никто не знает, какой ветер зашумит под ее крыльями и на какую почву упадет семя, чтобы дать всходы. Каждый может оказаться везде — и все может оказаться рядом с каждым. Движение в движении — вот суть жизни! Как бы ты, человек, ни пускал глубоко свои корни на новом месте, как бы ни радовался сокам, текущим в твои жилы из плодородной почвы, помни: грядет Ветер Перемен…»

Лланму разбудила тишина. Еще минуту назад она была во власти кошмарных воспоминаний, мучивших ее уже неделю, после второго весеннего Скачка.

Ночь, сырая мгла… За стенами Храма бушует ураганный ветер. Дрожа от волнения, она прячется в темном углу восточного придела и буквально глохнет от могучего гула машин, заработавших во всю свою мощь. Янс, невзирая на запреты отца Габара, тайком провел ее в Храм. Здесь, рядом с алтарем, ей не грозит опасность — даже самый свирепый Ветер Перемен не может проникнуть под своды огромного здания.

И все же ей страшно. Не за себя — за остальных жителей деревни, которые стоят сейчас плотной толпой под куполом Убежища, прижимая к груди перепуганных детей. Никто из них не уверен в своей судьбе — ведь предсказания Хранителя исполняются далеко не всегда… Этой ночью дети могут навсегда потерять родителей — она, Лланма, прекрасно знает, как это тяжело. Но почему отец Габар не разрешает даже матерям с грудными младенцами войти в спасительный полумрак Храма? Как все-таки Хранитель бывает жесток!.. Да, жесток! Не верить же всерьез его словам о том, что во время Скачков вблизи машин не должно находиться больше двух человек, иначе, мол, механизмы не выдержат перегрузки и сломаются. Даже Янс, ученик Габара, считает это нелепым предрассудком.

Сейчас Янc вместе с отцом Габаром стоит у пультов в зале со стенами-картами и делает все возможное, чтобы погасить Ветер Перемен в окрестностях поселка и, конечно, в Убежище. Судьба сотен людей находится в их руках…

И вдруг невдалеке раздается отчаянный стук и треск дерева — кто-то ломится в Храм, снося входную дверь. Сквозь гул машин она слышит приглушенные крики мужчин, вопли женщин… Как это ужасно! Разве можно ей, Лланме, скрываться в Храме одной и спокойно слышать призывы о помощи?!

Она наконец решается и бежит по коридору сквозь водопад мигающих огней. Пусть отец Габар проклянет ее, пусть ее захлестнет безжалостная петля Скачка — она не может слышать эти крики отчаяния!

И вот впереди массивная дверь, вздрагивающая от ударов. Дрожащими руками она нащупывает тугой запор и, напрягая все силы, отодвигает его в сторону…

Яркий зеленый луч пробился сквозь прозрачные ветви отлии, вплетаемой в оконные рамы вместо стекол, и коснулся лица девочки. Она вздохнула и, прищурившись, стала разглядывать удивительную панораму Птичьего холма, открывавшуюся из окон дома Анги-охотницы. За одичавшим садом виднелась зеленая стена кустов-ограды, за ней находилась роща висячих деревьев, связанных с землей только тонкими лозами, а еще дальше, в туманной утренней дымке, темнели громады морских пальм, над которыми белой пеной вились стаи птиц. В белесом небе плыли облака-паутинки с розовой бахромой по краям, подсвеченные лучами восходящего зеленого солнца. «Скоро весна кончится, — подумала девочка. — Как быстро она пролетела… Скоро зазеленеют прибрежные холмы, и кусты даркии зацветут чудесными синими колокольчиками, и забавные толстяки сонты покроются вкусными коричневыми плодами, которые так любил Янс. Янс…»

Она вновь погрузилась в полудрему — и неожиданно увидела улицу какого-то города, заставленную по сторонам мрачными коническими домами. Несколько человек, одетых в плотно облегающие комбинезоны, молча стояли вокруг лежавшего в пыли мальчика. Его худенькую фигурку еле покрывали лохмотья, руки были усеяны синяками и ссадинами. Закрыв лицо ладонями, мальчик не скрываясь рыдал.

Сердце девочки вздрогнуло. Янс, это Янс!

В конце улицы появился странный черный экипаж со впряженным в него небольшим шестиногим животным с длинной угрюмой мордой и острыми ушами. Повозка остановилась неподалеку от толпы. Та неохотно расступилась, пропуская к Янсу высокого худого старика в роскошном камзоле и со шпагой на расшитом золотом поясе. Старик наклонился над мальчиком, на его темном морщинистом лице промелькнула тень удивления. Он что-то сказал, усмехнувшись. Люди в толпе заулыбались, один из мужчин подошел к парнишке и протянул ему руку. Сейчас мальчик встанет, и она наконец увидит его лицо…