Если генерал Сухомлинов побеспокоился бы правильно оценить истинное положение вещей в конце сентября, то он бы узнал, что боевых припасов хватает всего на два месяца войны, и он сразу предпринял бы действительные меры для помещения нужных заказов за границей…

Спустя год я узнал из достоверного источника, что в середине октября генерал Кузьмин-Караваев, старый и уважаемый человек, подавленный ответственностью, которую он нес как начальник Главного артиллерийского управления, на докладе у генерала Сухомлинова заплакал, заявив, что Россия вынуждена будет окончить войну из-за недостатка в снарядах. Военный министр ответил ему: “Убирайтесь вон! Успокойтесь!” И заказы за границей не были сделаны».

С весны 1915 г. для Русской армии наступила, в полном смысле слова, трагедия. Как раз эта кампания ознаменовалась перенесением со стороны Германии ее главного удара с французского театра на русский.

То, что пережила Русская армия в летние месяцы 1915 г., не поддается описанию.

На массовый, «барабанный» огонь мощной артиллерии противника она могла отвечать лишь редкими выстрелами своей и без того во много раз менее численной артиллерии. Были периоды, в которые в некоторых армиях разрешалось выпускать в день не более десятка снарядов на орудие.

Вот воспоминания начальника одной из самых доблестных наших дивизий:

«Весна 1915 года останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия Русской армии — отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость — физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть.

Помню сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жестокого боя 4-й стрелковой дивизии… одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывающей целые ряды окопов вместе с защитниками их. Мы почти не отвечали — нечем. Полки, истощенные до последней степени, отбивали одну атаку за другой — штыками или стрельбой в упор; лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы… два полка почти уничтожены одним огнем…

Господа французы и англичане! Вы, достигшие невероятных высот техники, вам небезынтересно будет услышать такой нелепый факт из русской действительности.

Когда после трехдневного молчания нашей единственной шестидюймовой батареи ей подвезли пятьдесят снарядов, об этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам, и все стрелки вздохнули с радостью и облегчением…»

21 марта/3 апреля начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал Янушкевич, сообщая в письме генералу Сухомлинову о нашем дальнейшем отступлении, пишет:

«Свершился факт очищения Перемышля. Брусилов[84] ссылается на недостаток патронов — эту bete noire Вашу и мою… Из всех армий вопль — дайте патронов…»

Несомненно, что катастрофический характер, который приняла для России кампания 1915 года, в значительной мере обусловливался снарядным голодом.

Зимою 1915–1916 гг. снарядный кризис начал проходить. И к летней кампании 1916г. наша легкая артиллерия оказалась уже в удовлетворительной мере обеспечена огнестрельными припасами. Труднее было со снарядами для легких гаубиц и для тяжелой артиллерии, но вопрос этот не обострялся, так как количество этого рода орудий было все время значительно меньше нужной для армии нормы.

Теперь попытаемся установить в числовых величинах рост потребности нашей армии в артиллерийских припасах в различные периоды войны.

Выше мы видели, что в ноябре месяце Ставка исчисляла эту потребность в 50 парков, т.е. приблизительно 1500 000 выстрелов в месяц.

Генерал Поливанов в первые же дни своего вступления в должность военного министра, т.е. в июне 1915 г., определил эту потребность уже в 100 парков в месяц, т.е. в 3 000 000 выстрелов.

Осенью 1916 г. Ставка исчисляет месячную потребность для легких пушек в 4 400 000, а для легких гаубиц и тяжелых орудий — в 800 000, т.е. в итоге 5 200 000 выстрелов в месяц. Генерал Маниковский, рассматривая в своем труде эти требования Ставки, считает их преувеличенными. Для доказательства своего утверждения он приводит расход снарядов в летнюю кампанию 1916 г. Действительно, этот расход не превосходит 2 000 000 в месяц. Весьма вероятно, что некоторое преувеличение в расчетах Ставки для легкой артиллерии и есть. Оно являлось естественным психологическим последствием пережитой в 1915 г. катастрофы. Но, с другой стороны, генерал Маниковский упускает из виду то обстоятельство, что в 1916 г., хотя Русская армия и вышла из катастрофы в снабжении снарядами, она все-таки не была удовлетворена в требуемой степени. Из личного опыта участия в четырехмесячном сражении в Галиции в качестве начальника Штаба VII армии могу засвидетельствовать, что мы никогда не получали просимого нами количества снарядов. Каждое наше требование, хотя и основанное на тщательном расчете, сильно сокращалось. Таким образом, расход в летнюю кампанию 1916 г. является не нормальным расходом, а урезанным.

В конце декабря 1916 г. Ставка составила расчет потребности в артиллерийских снарядах на период 12 месяцев 1917 г. для представления на Междусоюзническую конференцию. В этом расчете потребность в легких снарядах была уменьшена, но потребность в выстрелах для гаубичной и тяжелой артиллерии увеличена; первая исчислялась равной 3 500 000, вторая — в 915 000; итого — 4 415 000 выстрелов в месяц.

В таблице на следующей странице указывается рост снабжения артиллерии припасами в различные периоды войны.

Интересно сравнить, пишет генерал Маниковский, число выстрелов, считавшееся достаточным для ведения войны (мобилизационные запасы), с тем количеством, которое фактически пришлось подать на фронт и которое, как известно, все же не удовлетворило заявленной оттуда потребности:

3-дм … 6,4 млн. и 60,1 млн.

средн. калибра … 0,6 млн. и 11,7 млн.

Вместе с тем из приведенной ниже таблицы мы видим, что львиная доля рассматриваемого нами снабжения была выработана отечественными заводами. 4/5 патронов для 3-дм пушек, 3/4 выстрелов для средних калибров дала русская промышленность. Как видно отсюда, заграничная помощь была во много раз меньше, чем принято думать. Только для крупных калибров 3/4 снарядов приходило от союзников. Но это объясняется исключительно тем, что и большинство орудий крупного калибра приходилось выписывать из-за границы.

Для того чтобы отдать себе отчет, какое героическое усилие должна была приложить наша отечественная промышленность, дабы достигнуть указанных в таблице результатов, достаточно сравнить их с той производительностью, к которой были подготовлены наши заводы в мирное время. В результате непродуманной нашей мобилизации к началу войны к поставкам 3-дм снарядов были готовы только два завода (Златоустовский и Ижевский) с месячной производительностью в 25 000 снарядов каждый, а всего 50 000 снарядов в месяц. На самом же деле в последние месяцы наша промышленность довела эту производительность до 2 000 000 снарядов, т.е. в 40 раз больше того, чем это предполагалось. Не меньшее превышение действительно сделанной работы над предположенной мобилизационными расчетами мы видим и для средних и крупных калибров.