Назавтра эта новость украшала первые полосы всех газет. Некролог в «Таймс» занимал три колонки наверху полосы. Люди с улицы считали, что это самоубийство. Тем, кто никогда не был богат, знаменит и могуществен, всегда приятно думать, будто те, у кого все это есть, конечно, не по-настоящему счастливы.

Брайан Эпстайн бывал очень счастливым и очень несчастным. Его несчастье не было связано с «Битлз» или даже с деловым успехом. Его несчастье — симптом болезни, которая терзала его многие годы.

«В Ливерпуле на него постоянно накатывали депрессии, — вспоминает Питер Браун. — Не такие затяжные и серьезные, как позднее, но тем не менее, и было это задолго до „Битлз“».

Причины и истоки психического состояния, в котором Брайан пребывал на момент смерти, сопровождали его всю жизнь. Но именно в течение последнего года они навалились на него все сразу.

«Когда у Брайана случалась депрессия, — вспоминает Джоан, — хватало мелочи, чтобы выбить его из колеи. Как-то раз Нэт Уайсс приехал в Лондон из Нью-Йорка, и Брайан хотел с ним связаться. Поехал к нему в гостиницу „Гроувнор-Хаус“, но не смог его найти. Вернулся в ярости и стал звонить в гостиницу. Не знаю, что на меня нашло, но я перепутала и дала ему неправильный номер: MAY6363 вместо GRO6363. Естественно, он не дозвонился. Я разобралась, где напортачила, и Брайан ужасно рассердился».

По словам Питера Брауна, одна из проблем Брайана состояла в том, что он был перфекционистом. Если что-то не ладилось или кто-то вмешивался и портил его детально разработанные планы, его это порой абсолютно выводило из равновесия. Сам он был очень педантичным, точным и организованным. Первые памятки для «Битлз», с указаниями, в каком зале предстоит выступать, и призывами не сквернословить на сцене, — образчик его эффективного подхода к делу.

По мере того как компания NEMS разрасталась, Брайану приходилось делегировать полномочия, и что-нибудь неизбежно шло вразрез с его желаниями — особенно потому, что зачастую он назначал людей на должности не на основании их знаний и опыта, а просто по настроению. Но ключевых артистов Брайан оставлял себе. Битлов он сильно ревновал — раздражался, когда с ними любезничали даже секретарши. И Питеру Брауну, своему личному помощнику, позволил общаться с битлами лично только за несколько месяцев до своей смерти.

С начала 1967 года Брайан отказался от оперативного руководства NEMS — за вычетом «Битлз». Содиректором он назначил австралийца Роберта Стигвуда. Роберт с другими директорами — Виком Льюисом, Бернардом Ли, Джеффри Эллисом и Клайвом Эпстайном — занимались повседневными делами NEMS.

Брайан отошел от руководства NEMS вскоре после того, как «Битлз» прекратили гастролировать. Кроме театра «Сэвилл», который никогда не приносил прибыли, заменить «Битлз» ничто не могло. Но Брайан продолжал что-то искать, как искал нечто, когда бросил торговлю и поступил в Королевскую академию драматического искусства, а потом снова оставил все ради «Битлз». Очередной приступ все того же творческого голода. Его терзали нереализованный творческий потенциал и отсутствие надежд на новые свершения. Так нередко случалось и с романами Брайана, и с любыми его человеческими радостями.

Правда, ему выпал шанс творить, когда Джон Ферналд, бывший глава Королевской академии, который когда-то принял Брайана на учебу (и которого Брайан впоследствии принял на работу в «Сэвилл»), заболел во время репетиций пьесы «Потрясающий день»[161], и Брайан взял режиссуру на себя.

«Он и сам тогда был нездоров, приходил в себя после желтухи, но погрузился в репетиции с головой, — вспоминает Джоан. — Я работала с ним три года и не помню, чтобы он бывал так счастлив. Он проводил с труппой дни и ночи, с нетерпением ждал отзывов и наслаждался каждой минутой». Однако пьесу скоро прикрыли.

Его творческие стремления так и не нашли другого выхода. Брайан сам не знал, что ищет, и ему не попадалось ничего сравнимого с «Битлз». В результате его все больше отвращал жестокий мир бизнеса. Отчасти поэтому он и самоустранился из NEMS.

«Вообще-то, быть бизнесменом ему не нравилось, — рассказывает Джоан. — Он не выносил совещаний. Он хотел творить. Имел обыкновение отменять даже самые важные деловые встречи. Иногда мне приходилось сочинять, будто он болен или у него срочные дела. А на самом деле Брайан отсыпался, промучившись всю ночь от бессонницы. Это было ужасно. Он оставлял мне записки, в которых указывал, от каких встреч его избавить. Однажды я отменяла встречу с Бернардом Делфонтом четырежды за неделю. Уж не знаю, что он про нас думал».

Но кое-что доставляло Брайану истинное удовольствие. Он обожал Кингсли-Хилл, свой дом в Сассексе. Любил бой быков. Спонсировал одного тореро и незадолго до смерти финансировал фильм о бое быков.

Были у него и временные увлечения, вроде наркотиков и азартных игр. Несколько раз он принимал ЛСД, наслушавшись от битлов, как она действует. Впрочем, то были редкие эпизоды. Похоже, он это дело бросил почти одновременно с «Битлз», то есть задолго до смерти.

Временами на него накатывали приступы азарта. Брайану нравилось рисковать, и ему везло. С утра на работе Джоан нередко находила записку с кучей денег, фунтов под триста, которые он выиграл за ночь. «В записке Брайан просил меня зайти в банк и положить его удачу на счет».

Питер Браун, который обычно ходил с ним, говорит, что Брайан был хорошим игроком: он знал, когда пора остановиться. «Это потому, что он никогда не терял головы. Азартные игры — это просто повод закатиться куда-нибудь на ночь глядя и пообщаться с людьми».

Кроме «Битлз» и Силлы Блэк, никто из музыкантов Брайана не продержался долго в звездах первой величины, и многие очень быстро исчезли с небосклона. Кое-кому, естественно, не нравилось, что Брайан носится только с «Битлз», а когда он отстранился от NEMS — что он вообще ни с кем не работает. Брайан тоже об этом жалел и очень угрызался. «Он в самом деле во многих из них верил, — объясняет Джоан. — Взаправду. Абсолютно искренне сулил им золотые горы. Они уходили от него, полные надежд. А через несколько месяцев возвращались, обвиняя Брайана в том, что он их подвел».

Как ни странно, единственная крупная ссора случилась у него не с теми, кому действительно приходилось туго, а с Силлой Блэк, самой удачливой его звездой-одиночкой.

Силла уже давно считала, что заслуживает куда большего внимания от Брайана. В начале лета 1967 года она решила, что с нее хватит. Брайан опять куда-то уехал, бросив ее на произвол судьбы. Чаша ее терпения переполнилась. Силла решила с ним порвать.

Так как Брайан был в отъезде, первым об этом узнал Питер Браун. Он понимал, что это станет для Брайана тяжелым ударом, и боялся его расстроить. Он посоветовался с врачом Брайана, и тот рекомендовал сообщить эту весть Брайану по возможности постепенно и деликатно. Брайан сделал ошибку, решив для начала послать к Силле на переговоры других. В конце концов они встретились лично на Чепел-стрит. Проговорили несколько часов, заключили соглашение, все вернулось на круги своя. Они подружились еще крепче и дружили до самой его смерти. Силла поняла, что никогда не смогла бы уйти от Брайана.