— Теперь вы можете ехать домой, милорд. С Богом, — кивнул он.

Деверелл покинул Лондон в тот же день и неделю спустя, впервые за одиннадцать лет, увидел Окстон-Корт. Отец, не скрываясь, лил слезы при свидании с сыном, которого считал навеки потерянным. Мачеха билась в истерике, узнав о смерти Адриана, но позже прокралась в спальню пасынка, чтобы, как в прежние времена, соблазнить его. Однако Деверелл отверг продажные ласки, высказав все, что скрыл от отца, и объяснив, что король знает правду о смерти лорда Джефферса и, если что-нибудь случится с наследником графа Окстона, ее повесят.

Мариелена Ли особенным умом не отличалась, однако сообразила, что перед ней уже не прежний доверчивый мальчишка, а опасный и сильный противник. Впервые в жизни она до смерти перепугалась и с этой минуты всячески старалась не попадаться ему на глаза, а при редких встречах вела себя тише воды, ниже травы.

Отец скончался месяц спустя, измученный долгими страданиями, но со спокойной душой, зная, что титул и поместья перейдут к любимому сыну. Мачеха тряслась от страха, не зная о своей участи. Но вскоре в Окстон-Корт прибыл королевский гонец с приказом о вечном изгнании вдовы Чарлза Окстона.

— Вы получите ежегодное содержание, которое будет выплачиваться банкирским домом Беньямино Кира. Можете каждый квартал являться туда за деньгами, — холодно сообщил мачехе Деверелл. — Радуйтесь, что я не прикончил вас за все, что вы сотворили с моей семьей. И отец, и несчастный брат прожили бы спокойно и счастливо еще много лет, если бы не ваши гнусные интриги. Разрешаю взять с собой одежду и украшения, но только те, что подарены вашим покойным мужем.

Перед отъездом Деверелл лично обыскал багаж мачехи под злобным взглядом ее служанки Софии, сморщенной старой карги, привезенной когда-то из Неаполя. Его предположения оказались верны: бесчестная дрянь ухитрилась захватить с собой часть фамильных драгоценностей и пару серебряных подсвечников, подаренных его предку королем Генрихом VIII. София осыпала его цветистыми итальянскими проклятиями, но Деверелл невозмутимо велел обеим убираться. Они доехали до Лондона, а там сели на корабль, идущий в Неаполь. Представитель банкирского дома Кира лично проводил их на борт и не ушел с пристани, пока судно не поплыло вниз по Темзе.

С мачехой покончено раз и навсегда. Оставалось разделаться с лживой, неверной тварью, Индией Линдли. Деверелл обратился к ее отчиму через посредников и, к своему удивлению, получил немедленное согласие на брак. В свою очередь, он без споров принял все условия герцога, потребовавшего, чтобы богатство Индии осталось в ее руках и полном распоряжении. Приданое оказалось вдвое больше, чем он ожидал, но лишь для того, чтобы узнать, как долго может испытывать терпение будущего тестя, Деверелл потребовал жеребца-производителя и одиннадцать чистокровных кобыл, которых Гленкирки разводили на конефермах в Ирландии и Куинз-Молверн. Его требования немедленно удовлетворили, контракты подписали, приданое отправили жениху и, не откладывая, заключили брак по доверенности. Несколько недель назад невеста покинула Шотландию, и ее прибытие в Окстон-Корт ожидали со дня на день.

Деверелл Ли спешился и бросил поводья подбежавшему конюху. Скоро она окажется в его власти и горько пожалеет, если вздумает хотя бы в мелочи обмануть его. Она не узнает Кейнана в этом гладко выбритом мужчине со шрамом, говорящем на безупречном английском. И немудрено: он стал совершенно другим человеком. Человеком, который на собственном горьком опыте понял, как глупо доверять женщинам, не говоря уже о нежных чувствах. Любовь? Какая чушь! На этот раз он не даст себе труда проявить терпение и попросту укротит леди Индию Линдли, как любую суку на псарне, и если понадобится, пустит в ход хлыст. И никогда не даст ей ни малейшей возможности предать его. Уж скорее убьет.

После того как узнает, что она сделала с его ребенком.

Когда процессия достигла условленного места на англошотландской границе, где была назначена встреча, Индия увидела целый отряд из двадцати человек, вооруженных до зубов. Капитан графа взглянул на растянувшийся по дороге обоз и покачал головой.

— Я ни за что не отвечаю! — возмущено воскликнул он. — Пятнадцать телег! Это же нужно было столько хлама притащить с собой! Какого дьявола эта девчонка себе вообразила?

— Придержи язык! — оборвал Рыжий Хью, командир герцогского отряда. — Ее сиятельство богата и знатна, не какое-то жалкое нищее создание. Твоему хозяину повезло получить такое сокровище! Где тебе понять, что невеста, едущая к жениху, берет с собой все свое имущество, и, как видишь, моя хозяйка владеет едва не половиной Шотландии.

— Еще и лошади! — охнул капитан.

— Дорога в Окстон безопасна? — строго осведомился Рыжий Хью.

— Насколько безопасной может быть дорога, — проворчал капитан.

Рыжий Хью задумчиво хмыкнул, помолчал и изрек:

— Мы не можем доверить благополучие ее сиятельства жалкой горстке людей. Я отошлю несколько человек домой, а остальные проследуют за вами до Куинз-Молверн в Вустере, где ее сиятельство собирается несколько дней отдохнуть.

— Буду чертовски благодарен! — облегченно вздохнул капитан. — Такого я не ожидал. Пятнадцать телег и лошади! Я думал… ну будет карета и одна-две повозки.

Двадцать человек уехали в Гленкирк с наказом объяснить герцогу причину задержки. Джеймс Лесли наверняка одобрит действия Рыжего Хью. Остальные медленно направились в глубь страны, делая долгие привалы. Наконец они добрались до Молверна. Индия отправила в Окстон багаж и лошадей, а сама решила погостить у брата. К ее полному восторгу, шестнадцатилетний герцог Ланди оказался дома. Брат и сестра бросились друг друга в объятия.

— Почему ты не при дворе? — удивилась Индия. Чарлз Фредерик Стюарт театрально закатил глаза.

— Понимаешь, Индия, просто не вынес! Королева и Бакингем только что не дерутся за знаки внимания со стороны короля и при этом ведут себя как дети. Не знаю, который из них хуже. Я просил у дяди разрешения вернуться в Куинз-Молверн, заняться хозяйством, хотя с таким управляющим мне здесь нечего делать. Правда, я охочусь с Генри и часто навещаю его в Кэдби, и, что ни говори, такое спокойное существование куда приятнее жизни при дворе, где меня осаждают заботливые маменьки, которым не терпится повыгоднее пристроить дочек. Я твержу им, что слишком молод для женитьбы, но эти проклятые бабы зарятся на мои связи, родство с королем, герцогский титул и состояние. Не знаю, куда от них деваться, сестричка. Когда настанет время, я сам выберу себе невесту!

Индия, рассмеявшись, уселась в кресло у огня и с наслаждением вытянула ноги.

— Какая это трагедия — быть молодым, богатым и завидным женихом! Сочувствую тебе, Чарли!

— Как по-твоему, я красив? — простодушно осведомился он.

— Очень, — заверила Индия.

— Все говорят, что я живой портрет родителя, — гордо поведал он.

Индия пригляделась к младшему брату.