– Чего говоришь? – Леня наклонился через меня. – Не понял!

– Место, говорю, очень опасное!

– Какое место?

– Дурья башка! – Несмотря на крик, у Азмуна эта «дурья башка» получается все равно очень ласково. Саня, помнится, много рассказывал о дружбе Цукоши и Лени. А вопрос о местонахождении Двоечника по-прежнему остается открытым. Я его не могу нигде найти. – Мы же к ТЭЦ едем!

– Зачем?

– Квадрат искать!

– Как же мы его найдем, если Двоечник… – Наверное, Леня кивнул на меня достаточно красноречиво.

Тут нас, наверное, сильно подбросило, потому что вместо ответа Азмун огорченно крякнул, и изображение перед моими глазами резко поменялось: теперь я видел чью-то ногу и кусок пола.

– Поднимай, поднимай! – заорали слева. – И так душа в нем еле-еле держится, а тут еще по полу валять вздумали! Девушку держи! Видишь, сползает!

На этот раз Цукоша не позаботился о Сашином удовольствии. И голову ему никуда не поворачивал. Да, как оказалось, и смысла-то в этом уже не было. Буквально через минуту танк остановился. И опять все мелькало и кружилось. Что означало, по-видимому, что мы приехали и меня выгружают. ТЭЦ? Что-то я не припомню… Саня, ну, где же ты? Срочно требуется твоя консультация! Почему ТЭЦ – опасное место? Зачем мы сюда приехали? На танке, прошу заметить, хотя Саня, помнится, категорически был против присутствия военизированного транспорта в этих местах. И главное. Вомбат. Откуда он здесь взялся? Что у него на уме? Я просто ни секунды не сомневаюсь, что все эти прогулки – его инициатива. Но смысл, смысл?..

Некоторые объяснения Саша получил немедленно, после того как его вынесли и положили на землю. Глядя в ясное небо, он прекрасно слышал короткий разговор, состоявшийся между Вомбатом и Стармехом. Азмун и Леня, видимо, тоже стояли рядом, но в беседе не участвовали.

– Ты уверен, что это здесь? – спросил Дима каким-то странным, прыгающе-ломающимся голосом.

– Абсолютно. – Голос Вомбата был, наоборот, тверд и спокоен.

– Но здесь же нельзя долго оставаться. – Теперь голос Стармеха и вовсе стал искажаться, словно дефектная магнитофонная запись.

– Вот поэтому я и приказываю вам – оставить Двоечника и девушку здесь, а самим отъехать на безопасное расстояние.

– А ты?

– Сейчас разговор не обо мне.

– Мы не можем…

– Я приказываю всем немедленно сесть в танк и отъехать минимум на километр. Здесь я буду разбираться сам. Как только закончим, я дам сигнал.

– Какой? – Если бы я услышал такой звук у своего магнитофона, я бы сразу понял, что «зажевало» пленку.

– У меня есть ракетница. – Голос Вомбата совершенно не менялся. – Немедленно всем в машину!

Они, наверное, послушались. Потому что грохот танка стал удаляться. А потом тот же спокойный голос задумчиво произнес:

– Живые солдатики все-таки гораздо интересней оловянных…

Шорохи, неясный шум. Саша смотрел в небо, не понимая, что происходит.

Внезапно прямо перед ним появилось лицо Вомбата.

– Надеюсь, ты меня слышишь… – не меняя тона, задумчиво произнес он. – Судя по моим сведениям, укусы Гремучих Термитов в конечности парализуют человека полностью, оставляя лишь слух и зрение… А знаешь, – тут его голос немного оживился, – я, ведь даже не знаю, как тебя зовут. Ну, то есть по-настоящему, у нас… Знаю только, что ты вроде ее одноклассник? – Он ненадолго замолчал, потом продолжал с изрядной долей издевки: – Не могу отказать себе в удовольствии доиграть мой маленький спектакль до конца. Мне дико приятно смотреть на вас, таких двух бесчувственных голубков, лежащих рядом… К сожалению, твое обожаемое Светило не может меня сейчас слышать – бедной девушке досталась слишком большая доза термитного яда. И на самом деле нам надо поспешить – она может и умереть… А меня это вовсе не устраивает. – Лицо Вомбата исчезло, но он продолжал говорить – Нет, милый мой, глупый Двоечник, мне совершенно не интересно, где твой Квадрат и чего ты сегодня у него попросишь… В данный момент это уже неважно. Аб-со-лют-но.

Небо в Сашиных глазах дернулось и опрокинулось. Он увидел кусок плеча и ноги Вомбата, землю. Затем все это задвигалось, и Саша понял, что Вомбат взвалил его на плечи и куда-то несет.

– …Хотя, конечно, никто не запрещает тебе немного помечтать и осчастливить человечество какой-нибудь особо полезной благодатью… – Антонов продолжал юродствовать, несмотря на сбившееся дыхание. – А можешь, в порядке исключения, попросить что-нибудь специально для себя… Уф, ну и тяжеленный ты… Оп-па! – Наверное, Вомбат перенес и положил его на какой-то пригорок, потому что теперь Саша видел многое: земля вокруг была неестественого синевато-лилового цвета. Растительности практически не было, за исключением нескольких чахлых деревьев, то ли засохших, то ли обгоревших, с безжизненно повисшими ветками. Но самым странным было то, что Саша вначале принял за туман. Нет, это не было туманом: прямо от земли шло слабое, но вполне различимое свечение. Если прислушаться, можно было различить тихое зловещее потрескивание, также идущее от земли. Все это выглядело странно и жутко. Несмотря на ясную погоду, весь пригорок был погружен в тень. Саша сообразил, что рядом, наверное, находится какое-то большое сооружение. И действительно, сильно скосив глаза, он даже умудрился увидеть часть стены. Это, наверное, и есть ТЭЦ? Какая-то смутная мысль назойливо вертелась в голове… Саня, кажется, упоминал ТЭЦ… Но к чему?

Оставив Сашу лежать на пригорке, Вомбат легко сбежал вниз и поднял на руки девушку. Теперь Саша отчетливо видел и торжество на лице оборотня-Антонова, и мертвенную бледность лица Светы. Вспомнил! Где-то рядом с ТЭЦ, говорил, ну то есть думал, Саня, как раз и находится то самое место, как его обозвал однажды Двоечник, питомник Квадратов. Теперь я могу поклясться – я сейчас именно в нем и лежу!

От ощущения собственной беспомощности Саше хотелось заорать во всю глотку. Да только ни голос, ни глотка ему сейчас не повиновались. Черт побери, даже зубами в бессилии не скрипнуть!

– Все, ребята, – отдуваясь, проговорил Антонов, укладывая Свету рядом с Сашей, – приехали. Начинаем концерт по заявкам. – Он сел рядом с Сашей, а потом вдруг опрокинулся навзничь и упал, широко раскинув руки. – Ох, ребята, как же я с вами намучался! Вы у меня, оказывается, таки-ие инициативные! Кто бы мог подумать! Особенно не ожидал я такой прыти от тебя, Двоечник… Ну, надо же – папа – Второй Диктатор! Эх ты, ябеда! Сам решил в Квадрат идти, да еще и женщину мою прихватил? Эхе-хе… Некрасиво, некрасиво… И, главное – глупо, чертовски глупо. Ты забыл, дружище, что этот мир – МОЙ! – Антонов буквально прорычал последнее слово. «Мой… мой… мой…» – послушно отозвалось эхо. – Поэтому все твои выкрутасы и интриги против меня, это – пшик! – Он помолчал еще минуту. Потом глубоко вздохнул…

Саша заметил, что свечение от земли стало усиливаться. Словно плотная лиловая пелена стала затягивать все вокруг. Последние нелепые слова Антонова донеслись до него, словно сквозь вату: