– Над котлом – густой пар. Ничего не видать, ничего. А Темные все громче молятся, все громче. И слышны звуки из котла! – Он снова содрогнулся. – Стихают голоса Темных. Рассеивается пар. Где же бедный валлаби, где несчастная рысь? Они исчезли!

– Исчезли? – Граджелут судорожно сглотнул.

– Исчезли, сгинули. На их месте – другие. Какие-то кошмарные твари!

Жуткая помесь, жуткая! Одно существо – беспомощное, дрожащее, еле шевелящееся. Другое – ужасная помесь! Ноги валлаби, кошачьи глаза.

Хвост валлаби, когти и зубы рыси. Отвратительное, мерзкое, злобное исчадие ада. От разумов прежних невинных существ не осталось ничего!

Новое создание делает все, что велят ему Темные!

– А как они поступили с неудавшимся? – без улыбки спросила Ниина.

Мовара уставился на нее.

– А ты как думаешь?

Она не стала выпытывать.

– Это было еще не самое страшное, не самое, – продолжал какаду. – Видел я и кое-что похуже. Одна голова, три глаза. Одно тело, шесть ног, все вперемешку. Два хвоста. Две головы. Ужас! Пленники теряли свои тела, теряли себя. Волю свою, волю! Теперь они принадлежат Темным. Исполняют их приказы.

– Но зачем это все?! – порывисто спросил Банкан. – Мне еще не доводилось слышать, чтобы на свете творились подобные мерзости. Брать двух здоровых, счастливых индивидуумов и подвергать их такому… Даже о Броненосном народе не рассказывают подобные страсти.

– А по мне, так это все чушь собачья, – со скукой в голосе заметил Сквилл.

– Вот как? – Мовара со столь неожиданной страстностью посмотрел на выдра, что тот невольно втянул голову в плечи. – Ты бы так не говорил, увидев то, что довелось увидеть мне. Крот, сращенный с газелью. Коала, смешанный с ястребом. Вомбат с рыбьими плавниками!

– Но какая во всем этом цель? – спросил Граджелут.

– Если бы я знал ответ, если бы! По слухам, Темные поначалу хотели сделать людей красивее. Поначалу. Но это не оправдывает святотатство.

Нет, сударь! Они добились кое-каких успехов. Но потом развратились, прониклись богомерзкими идеями. Взялись делать себе охранников, воинов, слуг. Никогда красоте не победить в состязаниях с жаждой власти, никогда. – У какаду дрожали перья. – Результаты, не понравившиеся им, уничтожались. Потому что Темные не могли вернуть своим жертвам прежний облик.

– Когда, стали пропадать горожане и мы встревожились, монахи отрицали свою вину, – добавил, Веррагарр. – Потом они клялись, что берут только преступников и уродцев или чужеземцев, позарившихся на монастырское добро. Но мы перестали им верить, когда начала пропадать наша молодежь.

– Ложь, все это была ложь, – подтвердил какаду. – Чтобы прикрыть их грязные дела. Теперь-то мы знаем, чем занимаются монахи Килагурри, теперь-то знаем. Это негодяи, мерзкие развратники. О да! Они заключили союз с силами зла. Быть может, все дело в избытке тестостерона. Они теперь часто произносят это слово.

Веррагарр указал на испуганных и тем не менее решительных соратников.

– Многие из них потеряли детей. Даже не знают живы ли несчастные, сохранили ли первозданный облик. Но хотят выяснить. Должны! – Кенгуру смотрел на Банкана в упор. – Пропадали и человеческие младенцы.

– Даже ежели хоть капля правды есть в этой лабуде, – с вызовом бросил Сквилл, – с чего ты взял, кореш, че можешь изменить положение?

Голос Веррагарра не дрогнул:

– Мы это сделаем или умрем.

– Да, будь я проклят! – прорычал Бедарра и крепче сжал пику.

Кенгуру отступил на шаг.

– Мы больше не желаем мириться с тем, что наши дети пропадают из своих кроваток, что их выкрадывают с городских улиц и пастбищ. Мы не желаем мириться с тем, что их превращают в тварей, которых даже родные мать с отцом не в силах узнать!

– А, так вы решили штурмовать клепаный монастырь! – Сквилл оглянулся на сестру. – Слышь, Ниина, знакомая ситуация, верно?

Интересно, откуда у меня ощущение, че этот орешек раскусить потруднее, чем замок одного барона.

– Да, наша задача нелегка, – признал кенгуру. – Монастырь расположен на возвышении, на узкой естественной террасе. Спереди его защищает стена, с других сторон – очень крутые, почти неприступные утесы. В долине под монастырем нет деревьев, укрыться почти негде.

Следовательно, мы вынуждены подойти открыто и атаковать в лоб. В Килагурри есть два источника воды, они позволят монахам выдержать долгую осаду. Но осады не будет. Всех нас ждет брошенное ремесло, неухоженные поля, наши семьи живут без призора. Мы не можем допустить затяжную войну. Значит, надо атаковать и разбить главные ворота, единственные ворота. – Веррагарр взмахнул топором. – А затем мы предадим Килагурри огню, выжжем засевшее там зло.

Толпа ответила вдохновенным гомоном, от линялых деревьев отлетало эхо.

– Не знаю, что и сказать, – смущенно проговорил Банкан. – Разве что… у нас свои дела есть…

– И ты чертовски прав, кореш! – Сквилл напустил на себя важный вид.

– Мы проделали долгий путь и не собираемся тут задерживаться ради лишних опасностей.

– Мы ищем Великого Правдивца, и ехать еще далеко, – добавил Банкан.

– Молодчина, чувак, – одобрил Сквилл.

– Я мало чем могу помочь, но, если желаете, я с вами.

Юноша протянул руку.

– Верно, мы… – Сквилл осекся, выпучил глаза. – Кореш, а ну-ка, повтори!

– Так поступил бы на моем месте Джон-Том, – объяснил Банкан.

Это вывело выдра из себя.

– Да, но черта с два так поступил бы Мадж!

Кенгуру, не глядя на кипятившегося выдра, пожал Банкану руку.

– Друг мой, нам пригодится каждый доброволец. Прости, что сначала мы не правильно расценили твое появление.

– Нет-нет, вы все правильно расценили!

Сквилл неистово размахивал лапами, ища поддержку у спутников. Ниина легонько пожала плечами и обворожительно улыбнулась.

– А что скажут остальные пришельцы? – Взгляд Веррагарра скользнул по путешественникам. – Козни Темных угрожают вам в той же мере, что и нам. Если не уничтожим зло в его логове, кто знает, как далеко оно со временем распространится? Может быть, даже переберется через Тамаз.

– Я с вами. – Снугенхатт легонько встряхнулся, звякнув доспехами. – Не откажусь от доброй драки. Уже и забыл, когда разминался в последний раз.

– И я.

Виз и Мовара соприкоснулись клювами – это заменяло им рукопожатие.

Банкан посмотрел на купца.

– Что скажете, Граджелут?

Ленивцу уступать не хотелось.

– Мнение Сквилла напоминает треснувший кувшин – протекает, но все же содержит истину. Нам следует идти собственным путем.