пока я посмотрю, есть ли лошади. Нельзя будет зарывать его глубоко, но едва ли это его огорчит. Бедный Иозеф! Он был человек честный!

Он вышел, а я отправился в погреб. Я поднял бледного Иозефа на руки и вынес в коридор, а оттуда к входным дверям дома. Около них я положил его на пол, вспомнив, что следует найти заступы для нашей работы. В эту минуту Зант вернулся.

– Лошади здесь, между ними родной брат той, которая принесла вас сюда. Но вы можете освободить себя от этого труда!

– Я не уеду, пока не похороню его!

– Нет уедете!

– Ни за что, полковник Зант, даже за всю Руританию!

– Глупец, – возразил он. – Подойдите сюда!

Он привлек меня к дверям.

Луна садилась, но приблизительно шагах в трехстах вдали двигалась по дороге из Зенды группа людей. Их было семь или восемь; четверо были верхами, остальные шли пешком; я видел, что они несли что-то длинное на плечах, и догадался, что то были заступы и мотыги.

– Они за вас исполнят работу, – сказал Зант. – В путь!

Он был прав. Приближающиеся люди были, без сомнения, слуги герцога Майкла, шедшие, чтобы скрыть следы своего злого дела. Я далее не колебался, но меня охватило непреодолимое желание. Указывая на труп бедного маленького Иозефа, я сказал Занту:

– Полковник, мы должны отомстить за него!

– Вам бы хотелось дать ему товарищей, а? Но это дело слишком рискованное, ваше величество!

– Я должен немного заняться ими! – продолжал я.

Зант заколебался.

– Что ж, – отвечал он, – оно к делу не идет, но вы были мальчиком послушным, и если мы тут погибнем, черт возьми, вас это избавит от лишних хлопот. Я покажу вам, как напасть на них!

Он осторожно запер полуоткрытую дверь. После этого мы прошли весь дом и дошли до заднего хода. Здесь стояли наши лошади. Широкая дорога огибала весь павильон.

– Готов ли револьвер? – спросил Зант.

– Нет, я приготовил саблю! – отвечал я.

– Черт, вам крови захотелось сегодня, – засмеялся он. – Пусть будет по-вашему!

Мы сели наконец, вынули сабли и молча ждали минуты две. Тогда мы услыхали шаги людей на дороге по другую сторону дома. Они остановились, и один из них воскликнул:

– Ну, выноси его из дома!

– Теперь! – прошептал Зант. Всадив шпоры в коней, мы карьером кинулись в объезд дома и через секунду были среди негодяев. Зант потом говорил мне, что убил человека, и я ему верю; но я более его не видал. Одним ударом я рассек голову какого-то молодца на гнедой лошади, и он упал на землю. После этого я очутился против высокого человека, наполовину сознавая, что еще другой находится по мою правую руку. Бездействие было опасно, и одним движением я всадил шпоры в коня и мою саблю прямо в грудь высокому человеку. Его пуля прожужжала мимо моего уха – я почти был уверен, что она меня задела. Я хотел вытянуть саблю из убитого, но она не поддалась, и я, бросив ее, пустился за Зантом, которого теперь увидел шагах в двадцати впереди. Я махнул рукой на прощанье и с криком опустил ее; пуля задела палец, и я почувствовал, как полилась кровь. Старик Зант повернулся в седле. Кто-то снова выстрелил, но у негодяев не было ружей, и мы были вне опасности. Зант стал смеяться.

– На мою долю один, на вашу два, удачно! – сказал он. – Маленькому Иозефу будут товарищи! Хотел бы я знать, заметили ли они нас?

– Высокий молодец заметил; когда я его ударил, то слышал его восклицание «Король»!

– Хорошо! Хорошо! О, мы зададим еще трезвому Черному Майклу!

Остановившись на минуту, мы сделали перевязку моему раненому пальцу, из которого лила кровь и который мучительно болел, так как кость была сильно задета. После того мы пустились в путь, требуя от наших лошадей всех усилий, на какие они были способны. Возбуждение схватки и нашего серьезного предприятия утихло, и мы ехали в мрачном молчании. День начинался ясный и холодный. У только что проснувшегося фермера мы потребовали подкрепления для себя и для лошадей. Под предлогом зубной боли я, как мог, закрыл плащом лицо. Потом снова в путь, пока Стрельзау не появился перед нами. Было часов восемь или около девяти, и все ворота были открыты, как и всегда, исключая того времени, когда капризы или интриги герцога запирали их. Мы ехали той же дорогой, которой выехали накануне вечером, все четверо – люди и лошади, усталые и измученные. Улицы были даже спокойнее, чем при нашем отъезде; каждый высыпался после ночных празднеств, и мы почти никого не встретили, до самой маленькой калитки дворца. Здесь нас поджидал старый слуга Занта.

– Все ли благополучно, сударь? – спросил он.

– Все, – отвечал Зант, и человек этот, подойдя ко мне, взял мою руку, чтобы поцеловать ее.

– Король ранен! – воскликнул он.

– Ничего, – сказал я, сходя с лошади, – мой палец попал между дверями!

– Помни – молчанье! – сказал Зант. Но, впрочем, мой добрый Фрейлер, совершенно лишнее тебе это повторять!

Старик пожал плечами.

– Все молодые люди ездят иногда по своим делам, почему же королю не ездить? – заметил он.

Смех Занта не изменил его предположений о причине моей поездки.

– Всегда лучше довериться человеку, – сказал Зант, всаживая ключ в замок, – насколько, конечно, это нужно!

Мы вошли и добрались до уборной. Распахнув дверь, мы увидели Фрица фон Тарленгейма, лежащего одетым на диване. Он, казалось, спал, но наше появление разбудило его. Он вскочил, кинул на меня взгляд и с радостным криком бросился на колени передо мной.

– Слава Богу! Государь, слава Богу! Вы невредимы! – воскликнул он, протягивая руку, чтобы схватить мою.

Признаюсь, я был тронут. Этот король, со всеми своими недостатками, умел внушать любовь окружающим. Целую минуту я не мог заставить себя говорить и разбить иллюзии доброго малого. Но закаленный старик Зант не испытал этого чувства. Он хлопнул себя рукой по ноге с восторгом.

– Браво, мальчуган, – вскричал он. – Очень хорошо!

Фриц растерянно посмотрел на нас. Я протянул руку.

– Вы ранены, государь? – воскликнул он.

– Только царапина, – сказал я, но остановился.

Фриц встал с растерянным выражением. Держа меня за руку, он оглядел меня сверху вниз и снизу вверх. Потом вдруг бросил мою руку и отшатнулся назад.

– Где король? Где король? – закричал он.

– Тише, дурак! – прошипел Зант. – Не так громко!