«Аттика», и каждый солдат набирал яств столько, насколько у него хватало денег, закупал дефицитные продукты. Нам немедленно выплатили полевые, хотя мы не сделали ни единого выстрела. Через два дня мы снова вернулись в Дёбериц-Эльзгрунд»73.

Объявив 21 июля путч подавленным, Геббельс в своём кругу отзывался о заговорщиках с презрением, насмехался над ними. Он назвал эту акцию «революцией по телефону». Одному только Штауффенбергу он всё-таки не смог отказать в уважении: «Вот Штауффенберг — это молодец! Его почти жаль. Какое хладнокровие! Какой ум, какая железная воля! Просто непостижимо, как он только связался с этим сборищем дураков!»74

Для расследования событий и розыска остальных участников Гиммлер сразу же создал при гестапо Особую комиссию по делу 20 июля, аппарат которой состоял из 400 чиновников, подразделённых на 11 отделов. Эта особая комиссия работала вплоть до самого конца Гитлера. Результаты следствия постоянно направлялись Кальтенбруннером Гиммлеру, а тот докладывал их Гитлеру и другим нацистским главарям. Общее число арестованных равнялось примерно 7000 человек75. По осторожной оценке Гюнтера Вайзенборна, число непосредственных жертв составило 160—180 человек76, из них: из группы Гёрделера — минимум 20, из офицерских групп в ОКБ, ОКХ и генеральном штабе — минимум 60, из абвера — минимум 10, из Крайзауского кружка — 8, из кружка Зольфа — 6, из социал-демократической группы —10 и из группы деятелей христианских профсоюзов — 8—1077. К ним следует добавить ещё 700 военнослужащих вермахта из военных округов и с фронтов, приговорённых к смертной казни78. Среди жертв нацистского террора после 20 июля 1944 г. насчитывалось 20 генералов, в том числе один генерал-фельдмаршал79.

Более тяжёлым последствием разгромленного заговора 20 июля было, однако, то, что нацисты использовали его в качестве повода для новой расправы с подлинными антифашистами. Жертвами кровавого фашистского террора пали многие коммунисты. Среди них были члены подпольного оперативного руководства КПГ Бернхард Бестляйн, Франц Якоб, Теодор Нойбауэр, Антон Зефков и Георг Шуман, а также руководящие коммунистические работники Магнус Позёр, Эрнст Грубе, Альберт Кунц, Эрнст Шнеллер и Матиас Тезен. 18 августа по указанию Гитлера и Гиммлера в концлагере Бухенвальд был убит Эрнст Тельман. Гибель Тельмана явилась тяжёлой потерей для немецкого народа. В его лице германский и международный рабочий класс потерял одного из своих самых выдающихся руководителей.

Некоторым из заговорщиков удалось скрыться, и их разыскивали: например, Карла Гёрделера (вознаграждение — миллион марок), Фрица Линдемана (500 тысяч марок), Макса Хабермана, графа Лендорфа, капитана Людвига Гере, Ханну Гере, Вильгельма Лёйшнера. Большинство же заговорщиков попали в руки гестапо сразу. Немедленно после 20 июля были введены усиленные меры по блокированию границ.

Майору Куну удалось перейти на сторону Советской Армии. Людвиг и Кунрат фон Гаммерштейн сумели спрятаться и скрывались от своих преследователей вплоть до освобождения немецкого народа от фашизма. Кунрат фон Гаммерштейн писал впоследствии: «Я бы перебежал, как Кун»80. Но в общем и целом спастись от ареста посчастливилось лишь немногим.

Волна арестов настигла и тех, кто не участвовал ни в каком антифашистском Сопротивлении. Так, в начале августа был арестован капитан 3-го ранга в отставке Эрхард — один из главарей капповского путча 1920 г.[32] 3 августа гестапо арестовало Ингеборг фон Зейдлиц — жену генерала Вальтера фон Зейдлица, а 5 августа — его обеих старших дочерей. В порядке уголовной ответственности за действия, совершенные не ими, а членами семьи, были арестованы Гудрун Корфес и другие родственники членов Национального комитета «Свободная Германия» и Союза немецких офицеров.

После провала попытки государственного переворота некоторые участники заговора покончили самоубийством, чтобы избежать ожидавших их пыток гестапо.

Генерал Хеннинг фон Тресков утром 21 июля отправился на ничейную полосу между передним краем немецких и советских войск и, имитируя выстрелами и взрывами грохот боя, лишил себя жизни. Стараясь не вызвать подозрений и желая оградить своих друзей от преследования, он таким образом пытался создать впечатление, будто погиб в стычке с противником. Тело Трескова сначала было достойно похоронено в его родном городе, но, когда раскрылось его участие в заговоре, вновь выкопано из могилы, доставлено в Берлин и там сожжено. Прежде чем — в буквальном и переносном смысле — отправиться на ничейную землю, Тресков ещё раз заявил своим товарищам, что убеждён в правильности своих поступков.

«Теперь весь свет накинется на нас, будет поливать нас грязью. Но я, как и прежде, непоколебимо убеждён в том, что мы действовали верно... Если однажды бог Авраам сказал, что пощадит Содом, найдись в нём хоть десять праведников, то я надеюсь, что благодаря нам господь не уничтожит Германию. Никто из нас не вправе сетовать на свою гибель. Тот, кто вступил в наш круг, тем самым облёк себя в Нессову одежду[33]. Нравственная ценность человека познаётся лишь тогда, когда он отдаёт за свои убеждения жизнь»81.

Джоб фон Вицлебен, оставшийся в живых, впоследствии посвятил Трескову поминальное слово, в котором наглядно отражена вся противоречивость 20 июля: «Трагедия Трескова, одного из самых мужественных заговорщиков, который лично осуществил всю подготовку перехода Шуленбурга через линию Восточного фронта для установления контакта с Советским правительством, состоит в том, что сам он не решился на этот рывок, а застрелился, видя перед собой подлинных, настоящих немцев по другую сторону фронта (подразумеваются участники движения Национального комитета «Свободная Германия». — Прим. перев.). Он стал жертвой того пагубного антикоммунизма, который являлся теперь уже не глупостью[34], а преступлением по отношению к безупречно честному человеку и противнику Гитлера»82.

Генерал Генрих фон Штюльпнагель утром 21 июля получил приказ немедленно прибыть в Берлин. В пути он пустил себе пулю в лоб, но остался жив, пуля лишь повредила зрительный нерв. 30 августа 1944 г. ослепший генерал был казнён.

Генерал-квартирмейстера Эдуарда Вагнера изобличили как соучастника заговора не сразу. До этого ему ещё пришлось вести с Кальтенбруннером переговоры насчёт наиболее целесообразных методов расследования. 23 июля, вызванный Кальтенбруннером на очередную беседу, он застрелился. Граф Ганс фон Харденберг выстрелил себе в грудь, но выстрел оказался не смертельным, и он вскрыл вены. Однако гестаповцы всё же схватили его и поместили в госпиталь, а затем бросили в концлагерь Заксенхаузен, откуда он в конце войны был освобождён Советской Армией.

От хорошо известного в Германии и за её пределами фельдмаршала Эрвина фон Роммеля нацисты избавились особым образом. 14 октября 1944 г. ему по приказу Гитлера было предоставлено самому сделать выбор: либо покончить самоубийством, либо предстать перед судом. В случае самоубийства ему будут устроены торжественные похороны,