Заведение до боли напоминает пионерский лагерь из моего детства: двухэтажный корпус желтого кирпича, вокруг ухоженная лужайка, напротив качели и волейбольная площадка, у входа – деревянная скамейка. На ней сидит, поджидая меня, женщина средних лет в ситцевом сарафане:

– Вы насчет родственницы? – спрашивает она любезно.

Женщина оказывается сестрой-хозяйкой.

Удивляясь про себя отсутствию белого халата, выдаю ей заготовленную легенду о сестре из другого города, которая не может сама отказаться от наркотиков и нуждается в психологической помощи.

– Можно все тут осмотреть? – спрашиваю.

Для справки:

От лечения в наркологических отделениях больниц психологическая реабилитация отличается отсутствием медикаментозного воздействия и санаторным оздоровительным режимом.

Скоро закончится сон-час, и Люба (сестра-хозяйка) предупредит пациентов, что на территории посторонний. Тогда можно будет зайти внутрь и даже познакомиться с обитателями – но только с теми, которые сами того захотят. Спрашиваю, на сколько мест рассчитана клиника.

– А на сколько хочешь, – отвечает Люба. – Бывает и 40 человек, и 50, тогда по четверо селим. Сейчас вот 18 душ, а девушек всего четверо. Они у нас по одной живут.

Я тревожусь: разве хорошо, что по одной?

– Да вы не волнуйтесь, – успокаивает меня женщина, – присмотрим за сестренкой вашей. Тут днем и ночью за ними – в оба.

Люба уходит в корпус, и постепенно – по одному, по двое – из здания начинают появляться пациенты. Первым наблюдаю понурого мужчину явно за сорок: голова и руки его мелко трясутся, он исподлобья глядит на меня и плетется в соседнюю рощицу. Остальные – с виду обычные модно «прикинутые» молодые люди где-то от 18 до 30 лет. Среди них три девушки и с десяток парней.

Здороваются приветливо; кто-то отправляется с баскетбольным мячом на площадку, кто-то садится на лавку покурить. Я замечаю, что пациенты вовсе не смущаются: смеются, болтают на отвлеченные темы. Разговоры о наркотиках тут запрещены – только на специальных занятиях с психологами. Время от времени на территорию заезжают дорогие машины (шутка ли, неделя пребывания здесь стоит семьсот долларов, а рекомендуемый курс – 35 дней), и кто-нибудь очередной из ребят уходит на дальние скамейки пообщаться с близкими. Пользуясь тем, что две девчонки уже дождались своих посетителей, я подсаживаюсь к оставшейся в одиночестве третьей:

– Ну, как тебе здесь?

Девушке лет двадцать, зовут ее Наташа, и держится она совершенно непринужденно:

– Ой, здесь клево! Я уже почти месяц не торчу (не употребляю наркотик. – Прим. авт.). Тут всего неделю, а в меня уже влюбились Никита, Денис и Паша. Прямо прохода не дают: спрашивают, с кем из них я буду встречаться после выписки. А я не знаю, они мне все трое нравятся.

К нам подходит Никита, симпатичный рослый парень с открытой улыбкой. Я почти физически ощущаю интерес, с которым он меня разглядывает. Спрашивает, к кому я приехала, и добавляет:

– А то давай к нам. У нас здесь знаешь как прикольно – даже бахнуться (принять дозу. – Прим. авт.) не тянет!

Я интересуюсь, в чем заключается психологическая реабилитация. Но для Никиты с Наташей эта тема явно не на первом плане:

– Ну, беседы там всякие о вреде наркотиков, лекции… – вяло вспоминают они по очереди. – Йогой с утра час занимаемся, пишем сочинения – ну, типа, письма, – как жили «в употреблении», и отдаем психологам. А вечером… – Никита мечтательно проводит рукой по Наташиной груди. – Вечером в «бутылочку» в актовом зале играем.

Ту т же раздается грозный окрик бдительной Любы: «Никита, Наташа, прекратить!» «Пасут, гады!» – ворчит Никита и отдергивает руку.

Подъезжает элегантная красная «Тойота», и из нее машет рукой миловидная моложавая женщина. «Вот и моя маман, – обращается Наташа к Никите, – интересно, презики привезла или опять забыла?»

Извинившись, подхожу к Наташиной маме и, сообщив про «сестру-наркоманку», интересуюсь: как на родительский взгляд – эффективно ли лечение в данной клинике?

– Ой, судя по Наташеньке – очень! – Мама утвердительно закивала. – Знаете, я ведь так переживала: Наташа – девочка видная, симпатичная, а на мальчиков – ноль внимания! Я все никак не могла понять, в чем дело: даже те парни, которые еще со школы за ней ухаживали, звонили-звонили, да и пропали постепенно. Мы с отцом и денег ей всегда вдоволь давали, я ей и одежду покупала самую модную, и косметику. А ей все безразлично было: вечером ляжет, в потолок уставится… Это потом уж мать Наташиной подружки, с которой они вместе начинали колоться, сообщила мне, что дети наши уж полгода как «на системе» (систематическое употребление наркотика внутривенно. – Прим. авт.). А сейчас совсем другое дело: глазки светятся, попросила меня белье красивое привезти. Так что все в порядке!

– А я вот чем дальше, тем больше убеждаюсь, что вред один от этого лечения! – К нашей беседе подключается женщина лет пятидесяти, тоже посетительница. – Мой-то второй раз уже в таком месте лежит. Я мать вон того лба, Федора, – и показывает на сына: тощий прыщавый парнишка лет девятнадцати сидит на качелях с другой пациенткой; они по очереди облизывают одно эскимо (очевидно, привезенное Фединой мамой). – В первой клинике, – продолжает свой рассказ Федина мама, – он девчонку завел, вот после выписки так и гулял с ней. А в этой «послелечебной» любви ведь как: сначала вместе лечатся, потом вместе калечатся. Я это потом уже поняла. Мне вообще кажется, что он нарочно опять стал колоться – чтобы снова в такое же заведение попасть. Здесь у него личная жизнь лучше почему-то складывается, чем на воле…

Сестра-хозяйка Люба предлагает мне пройти к заместителю директора клиники, который даже в воскресный вечер на месте. Приемная на первом этаже сверкает евроремонтом, кабинет обставлен кожаной мебелью. Представительный седовласый мужчина лет пятидесяти пяти жестом приглашает меня присесть. Прежде чем привезти в клинику «сестру» и заплатить немалые деньги, я желаю знать, что с ней тут будут делать.

– Эффективность нашей методики заключается в том, – начинает приятным басом зам, – что мы отвлекаем пациентов от мыслей о наркотике.

«Уж не сексом ли?» – отмечаю про себя, а вслух спрашиваю Михаила Александровича, что он думает по поводу гиперсексуальности выздоравливающих наркоманов.

Говорит зам. директора клиники Михаил Александрович:

– Ну, это больше вопрос не наркомании, а той возрастной группы, к которой относится большинство пациентов, – снисходительно улыбается Михаил Александрович. – В молодости кому ж не хочется любви? Но мы данную проблему успешно решаем. Для этого у нас дежурят ночные консультанты.