Вой Мальца звучал уже совсем близко. Странное облегчение испытала Магьер при мысли, что еще несколько шагов и она увидит пса. И вдруг воинственный клич Мальца оборвался, точно песня подстреленной на лету птицы. И больше не подавал голоса.

Презрев осторожность, Магьер опрометью бросилась в ту сторону, откуда вой доносился в последний раз. Ломая ветви и сучья, она вывалилась на небольшую прогалину — и едва поверила собственным глазам.

Совсем молодая и очень красивая женщина с густыми шоколадными кудрями и в красном, разорванном на животе платье стояла посреди прогалины, протянув перед собой руку, и что-то тихо и внятно говорила. В шаге от нее, весь дрожа, стоял Малец. Он еще рычал, но его рычанию недоставало подлинной злобы. Будь он человеком, Магьер сказала бы, что он совершенно растерялся.

— Все хорошо, мой милый, — говорила женщина, ласково протягивая к нему крохотную бледную ладошку. — Поди сюда, посиди со мной. Ты такой замечательный.

Пес и женщина были так поглощены друг другом, что ни один из них не заметил появления Магьер — хотя нельзя сказать, чтоб она таилась.

— Малец! — рявкнула Магьер. — Отойди от нее!

Оба разом обернулись к ней, и взгляд Мальца мгновенно прояснился. Помотав головой, пес стрелой метнулся к Магьер. Поскуливая, он терся у ее ног и при этом не сводил глаз с миниатюрной женщины в красном.

— Именно так ты и убила Брендена? — спросила Магьер, острием сабли указывая на женщину. — Или это был другой трюк?

Женщина улыбнулась, и в этой улыбке была такая необъяснимая сила, что Магьер едва не пошатнулась, как от удара. Мелкие, очень белые зубы блеснули на лице женщины, таком невинном и нежном, что его обладательница могла, казалось, нести только любовь.

— Тебе нужно с кем-нибудь поговорить, — промолвила женщина. — Рассказать кому-нибудь обо всех своих тревогах и бедах. О, я знаю, как это бывает. Ты потеряла своего друга. Лисил — так его, кажется, зовут? Поди сюда, посиди со мной, и я тебя выслушаю. Расскажи мне все, и, быть может, мы сумеем найти его вместе.

Магьер вдруг отчетливо осознала, что ей ничего уже так не хочется, как опуститься на землю рядом с этой женщиной и излить ей душу, рассказать ей всю свою жизнь. И тем не менее она этого не сделала. В ней уже пробудился и рос знакомый неудержимый гнев, и так же знакомо заныли челюсти — это вырастали клыки.

— Ну уж нет, — почти шепотом проговорила она, — со мной это у тебя не пройдет. — Магьер шагнула к женщине. — Ты вооружена? Ради твоего же блага надеюсь, что да.

В ее сознание хлынули чужие мысли и образы. Тиша. Эту женщину зовут Тиша.

— У меня нет оружия, — спокойно ответила Тиша. — Да и зачем оно мне, когда у меня есть защитник?

— Что-то я его здесь не вижу, — процедила Магьер, однако ей все труднее становилось вести разговор, и она опасалась потерять власть над собой.

В глазах Тиши не было ни ярости, ни безумия, ни жажды мести. В каждом слове, каждом поступке этой женщины был холодный расчет. Магьер заколебалась, не зная, как поступить. Эта тварь, вне сомнения, обладала иными умениями, нежели Рашед или Крысеныш.

Малец тихо зарычал, и Магьер вернулась к действительности. Тиша, пятясь, медленно отступала к лесу. Боится. Вампирша ее боится.

— Ты не ожидала, что я здесь появлюсь, верно? — тихо спросила Магьер. — Иначе ты была бы к этому готова. — Теперь ей все стало ясно. Вампиры задумали убить именно Лисила и Брендена. — Я могу убить тебя, а ты не сумеешь меня остановить.

Она шагнула вперед, взмахнув саблей… и обнаружила, что Тиша исчезла. Из глубины леса донесся стремительно затихающий отклик:

— Сначала поймай меня!

Магьер бросилась было в погоню, но за спиной у нее заскулил и вдруг громко залаял Малец. Она остановилась, обернулась. Малец, расставив лапы, стоял посреди прогалины и лаял на нее, и опять в голове у Магьер прояснилось.

Вампирша попросту пыталась отвлечь ее от самого главного.

Отогнав прочь неистовый, безудержный, безумный гнев, Магьер бегом вернулась к Мальцу.

— Веди, — сказала она, — я за тобой.

Малец развернулся и быстрее молнии исчез в лесу.

* * *

Тяжело дыша, Лисил крепко стиснул обломанный сук и заставил себя затаиться, подобно птице, которая, притворившись раненой, отманивает от гнезда лису. Если он не сумеет точно рассчитать удар — ему конец.

У Крысеныша изрядно поубавилось радостной самоуверенности. Лезвия стилетов, которые вогнал ему в бока полуэльф, не могли причинить вампиру вреда, зато теперь его снова охватила злость, а когда Крысеныш злился, он терял бдительность. Человеческий здравый смысл вытесняла слепая ярость дикого зверя.

— До чего же весело! — хмыкнул он, хотя в голосе его веселья было маловато. — Я бы мог даже притащить тебя домой, вот только дома у меня теперь нет. Помнишь Рашеда? Высокий такой, черноволосый, с пустыми глазами и бо-ольшим мечом. Бьюсь об заклад, он охотно перемолвился бы с тобой словечком. Знаешь, ведь пакгауз был для него не только источником прибыли. Для него это была свобода, способность существовать в вашем мире. Можешь ты своим слабым умишком постичь, что это значит?

У Лисила так болела грудь, что каждый вдох давался ему с величайшим трудом, однако он сдерживал стоны и старался сохранять спокойствие. Собрав остатки сил, он приподнялся и привалился спиной к стволу дерева.

— Если б ты перестал молоть чушь, мы хоть сейчас отправились бы повидаться с твоим Рашедом, — сказал он. — Вряд ли он станет так долго со мной возиться: прикончит, и дело с концом.

Даже тень торжества исчезла с лица Крысеныша.

— Ты хочешь умереть?

— Все лучше, чем выслушивать твой дурацкий лепет.

С этими словами Лисил напрягся, ожидая удара. И когда Крысеныш стремительно прыгнул на него, он унесся мыслями в прошлое и снова стал достойным учеником своих родителей, человеком, который способен забыть о боли и, не тратя лишних сил, поразить противника точным, как змеиный укус, ударом. За долю секунды до того, как Крысеныш коснулся его, он проворно выбросил вперед руку, в которой сжимал еловый сук.

Острый сук вошел в грудь вампира как нож в масло. Прежде чем Лисил успел откатиться в сторону, в лицо ему брызнула струйка теплой, почти черной крови.

Крысеныш взвизгнул от неожиданности, да и от испуга. И отпрянул, обеими руками неистово царапая засевший в груди сук.

— Лисил! Где ты?

Этот голос доносился из глубины леса, а не из разинутого рта вампира.

Магьер близко! Облегчение волной нахлынуло на Лисила. Он хотел закричать в ответ, но не смог.

— Здесь! — почти беззвучно выдохнул он. — Я здесь!

Крысенышу наконец удалось одной рукой ухватить и выдернуть сук, однако после этого он повел себя совсем иначе, чем когда запросто выдергивал из себя арбалетные болты. Он задыхался, кашлял, кровь не сочилась, а струей текла из отверстой раны. Скуля, как собака, он обеими руками пытался зажать дыру в груди.