Но киевляне и не только они ошиблись. То есть конница ушла берегом Днепра, князь сам провожал, проверял, все ли в порядке. Потом и лодьи отчалили, прикрывшись висящими по бортам щитами. Только на левый берег Днепра конница переходить не стала, так и шла правым. Дружинники засомневались – не на болгар же идем? На большом привале князь сошел с лодьи, отправился к конной части дружины, велел собрать к себе тысяцких и сотников да самых бывалых воев.

Шли люди, понимая, что сейчас и скажет, что задумал. Правы оказались, князь перед ними речь держал, да только удивительную. Говорил, что не на хазар идут, а на Царьград, что лодьи морем пройдут, а конные берегом. Не выдержали вои, зароптали, что впереди Болгария, много народу поляжет, пока до Мессемврии дойдут, стоит ли? Князь спокойно всех выслушал, потом головой помотал, голос его жестким стал:

– О том подумал. С Симеоном договор есть, через свои земли пропустит без урона и даже поможет, чем нужно. Вам след только поторопиться, чтоб почти вровень с нами к Царьграду поспеть. У ромеев ныне их конница далече, с арабами воюет, должно успеть город осадить, пока обратно не вернется.

Дружинники только переглядывались, волхв, он и есть волхв! Одна помеха на пути к Царьграду – болгарский царь Симеон, но если тот не против, так иди хоть всей Русью. Расходились к своим сотням, возбужденно галдя, в очередной раз прав князь оказался, видно, и впрямь ему боги славянские помогают, даром что варяг. Но дивились не княжьему всевиденью, к этому вроде даже привыкли, а его уму-разуму. Жесток князь? Да. Властен? Конечно, иначе не удержал бы столько племен своей рукой. Но славяне смирились и с его жестокостью, и с его властностью. Так дети готовы покориться своему отцу, потому как знают, что отеческая рука хотя и держит семью строго и твердо, но никогда в беде не оставит, на помощь придет. А что строга, так нельзя без того, без строгости семья расползется, развалится.

Болгары действительно пропустили, хорошие переходы через свои горы показали, лошадьми помогли взамен павших степных, провиантом. А уж к концу пути, когда дошли до Мессемврии, вдруг еще и катки, какие славяне на волоках между реками используют, с собой дали. Подивились конники, но взяли, видно, князь что задумал, его разве угадаешь…

Воевода торопил и торопил – князь уйдет далеко, можно не успеть к сроку.

Русичи шли уже уверенно, впервые столкнувшись с ромеями, они почувствовали свое превосходство – те воевали только по правилам и по сравнению со славянами очень плохо владели луками, если византийцев не подпускать на близкое расстояние, то их можно побить стрелами всех до одного.

И все же они чуть опоздали. Князь со своими уже стоял под стенами Царьграда. Поняв это, конные отряды рванули к городу так, что византийцы едва успели закрыть ворота перед мордами их лошадей. Со злости, что не удалось с наскока въехать в богатый город, поднеся таким образом подарок князю, да и самим себе, Якун приказал грабить округу.

Русичи, никогда не бывавшие в Царьграде, с интересом смотрели на раскинувшуюся перед ними водную гладь. Медлительные волны с шелестом набегали на прибрежную гальку, откатывались назад, унося с собой небольшие камешки. Кони, пробовавшие по привычке потянуться к воде, фыркали и, мотая мордами, отступали. Дружинники смеялись: «Что, негодна ромейская водица? То-то же, своя лучше!», точно кони забрались в такую даль по своей воле, чтобы напиться из моря. Нашлись те, кто принялся играть с волнами, то наступая на них, то убегая.

Послышались крики приказов, сотники разбирали своих людей, показывая, кому где расположиться, чтобы и за Царьградом смотреть внимательно, и отдохнуть хорошо после долгой дороги.

Конечно, греки заперли бухту своей цепью, будучи уже предупреждены херсонцами о приближении русских моноксилов. На сей раз в Константинополе большой паники не было, бухта заперта, русским лодьям оставалось попытаться обойти город со стороны Мраморного моря, а там их ждали метательные орудия с «греческим огнем». Византийский флот не был ни большим, ни сильным – незачем. Поэтому город просто закрылся и ждал, когда по врагу можно ударить губительным залпом, сжигая его корабли.

Но русские тоже чего-то ждали, они не стали обходить город, зато начали грабить округу, жгли церкви, разоряли богатые поместья вокруг Константинополя, монастыри. И вдруг со стороны суши на город нахлынули конные отряды руссов! Лев VI едва успел распорядиться перекинуть часть своей охраны на укрепление парадных городских ворот. Он метался по Большому дворцу, не веря собственным ушам: руссы подошли к городу не только с моря, но и по берегу! Прошли через земли Болгарии! Симеон, которого воспитывали в Константинополе и в духе Константинополя, посмел позволить руссам пройти к византийской столице?! Если бы в тот момент болгарский царь Симеон Великий попался византийскому императору Льву, то был бы испепелен одним его взглядом!

Но Симеон был далеко, а руссы стояли со своими кораблями у входа в Золотой Рог и со своими отрядами под стенами Константинополя. Конечно, столица Византии сильна, ее стены не сокрушат стрелы руссов, но это даст повод противникам императора и его соправителя выступать против его власти, усомниться в богоданности правителя Византии!

Но руссы не только не стали обходить город по Босфору, они принялись что-то делать со своими суденышками. На крепостных стенах Константинополя росло беспокойство. Моноксилы руссов были слишком далеко, чтобы в них можно метать горшки с «греческим огнем» без специальных машин, а те построены на дальних стенах; стены, что у бухты, защищать ни к чему, там цепь. И тут случилось страшное – русские суденышки вдруг подняли паруса и… покатились по земле, как по воде! Вернее, почти так, медленно, но верно приближаясь к стенам города. Вот теперь Константинополь охватила настоящая паника! В городе еще помнили рассказы о прежнем разгроме, учиненном этими варварами, кроме того, те, кто смог скрыться от нынешних, рассказывали страшные вещи. Варвары, они и есть варвары, они не щадили дорогих имений, грабили богатые дома и уводили людей в плен… Пленных превращали в живые мишени, стреляя в них из луков, вбивали в головы металлические гвозди и деревянные клинья, так, что черепа раскалывались, на потеху мучителям…

Князь, узнав о жестокостях, творимых с поверженными, разъярился! Одно дело звереть в бою, у врага хоть зубами сердце вырывай, но если тот повержен, а тем паче не сопротивлялся, то мучить не сметь! Этот приказ Олега не слишком понравился воям, но князя побаивались и открыто мучить население прекратили. Только князь узнал о том не сразу.

Город ужаснулся, и ко Льву с Александром немедленно отправилась делегация с требованием откупа от страшной беды. Император и его соправитель и сами подумывали об этом, ведь часть войска ушла из города и, пока вернется, он будет разграблен, а в армии Византии слишком много славян, те встанут на сторону победителя…

Олегу не пришлось долго ждать, стоило поставить лодьи на колеса и поднять паруса, как царьградцы запросили мира. От города пришло посольство с просьбой не губить город, а взять что захочет. Посланные явились с богатыми дарами и угощением. Олег смотрел на греков, склонивших голову перед ним, русским князем, и пытался понять, почему они так быстро сдаются. Давая себе время подумать, князь внимательно слушал витиеватую длинную речь послов, а затем ее перевод Стемидом. И вдруг заметил взгляд, который один из ромеев буквально метнул на принесенные яства, как бы проверяя, попали ли они кому нужно.