Нет. Она не стала просить его об инициации. И, кажется, легко угадала подтекст его внешне невинных комплиментов. Иначе у нее не закаменело бы так лицо, не побледнели непроизвольно кончики стиснутых им пальцев и не блеснуло в глазах отвращение.

Мастер Викран сжал кулаки: высокомерного эльфа он не терпел вообще. За его слащавую улыбку, нарочито небрежно подвязанные волосы, тщательно отрепетированную манеру держаться, обволакивающий голос, томно поблескивающие глаза, излишне обтягивающие штаны, весьма скользкое отношение к инициации и то, что у него каждый год «случайно» возникали какие-то проблемы со щитом. Как раз тогда, когда в классе появлялась хорошенькая ученица, заслуживающая его пристального внимания.

Маг с глухим рыком отвернулся, чтобы не дать себе повода прямо здесь поступить с совратителем так, как он того заслуживал.

Да, он был готов к тому, что Айра попросит другого наставника. Сделал все, чтобы она так поступила. Использовал все свои знания, чтобы она этого не поняла. Не предупреждал ее ни о чем во время обучения, подводя под самые обычные упражнения такие условия, чтобы они выглядели, как незаслуженное наказание. Он до последнего надеялся, что судьба окажется к нему милосердной…

Но этого не случилось.

И тогда ему пришлось искать другой способ все исправить. Тогда он намеренно нарушил приказ учителя и сообщил ученице о грядущем бале, чтобы у нее было время узнать подробности у подруг и броситься к директору за помощью.

Он привел ее к виарам. Ненавязчиво показал, что в преддверии инициации способен быть совсем иным. Он стал терпеливым. Внимательным. И подходил настолько близко, что даже стая этого не одобряла.

Он пристально за ней следил. Вынудил озадачиться своим поведением, невольно сравнить себя с Леграном и надеялся, что тем самым испугает ее еще больше.

Он сделал все, чтобы так случилось. И чтобы его посчитали не только бездушным мерзавцем, но и льстивым подлецом. Он был готов стерпеть от проклятого эльфа даже гнусные улыбочки и заверения в том, что ученица осталась довольна проведенной инициацией.

Да. Он стерпел бы многое. Вернее, почти все. Но теперь, когда пальцы Леграна так крепко стиснули ее ладонь, когда он наклонился к ее шее, а второй рукой притянул ее за талию так, что Айре пришлось выгнуться, чтобы не дать ему коснуться губами своего виска…

Викран дер Соллен понял, что окончательно проиграл.

Он довольно долго стоял в тени, не желая смотреть на разукрашенный зал. Не видел ничего, кроме пляшущих в глазах разноцветных кругов, и уже почти не слышал. Ничего, кроме ее тревожно колотящегося сердца, стук которого набатом отдавался в его уставшей голове.

Ему не нужно было смотреть, чтобы понять, когда она покинула залу. Не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, как, отделавшись от поджавшего губы эльфа, она выходит вон, брезгливо отирая о подол касавшуюся эльфа руку. Не нужно слышать в голове настойчивый голос директора, советующий закрыть этот вопрос как можно скорее. Или искать убежавшую в парк ученицу, потому что ее образ и так был способен вести его за собой, а посторонние звуки гасились бешеным стуком ее испуганно колотящегося сердца.

Она знала…

Маг сжал челюсти.

Она все знала. И не могла не бояться того, что долгий вечер когда-нибудь закончится. Где-то здесь. С ним. Сегодня. Почти что сейчас…

Проклятье! Как же сильно бьется ее сердце! А перед глазами так и дрожит красная ниточка, по которой ее легко отыскать в любом месте, в любой щели, в любой норке, куда она попытается спрятаться, чтобы избежать неминуемого позора.

Всевышний… за что ты так с нами?! За что терзаешь меня и ее?!

Он зажмурился, отчаянно пытаясь не видеть магический указатель, но это было выше его сил. И уж, конечно, выше сил удаляющейся от него девушки.

Вот она вышла в парк, словно безразлично прогуливаясь. Вот неторопливо бредет по дорожке, вдыхая чарующие ароматы ночи и рассеянно посматривая по сторонам. Вот кивает кому-то, кто уже гуляет в обнимку с обретенной подругой. Пригубляет вино, в которое заранее добавлена саранелла.

Мало кто может после этого устоять, не бросившись в объятия заботливого кавалера. Редко кто сознает, что это влечение возникло не само по себе. Вот и ее сердце начинает биться быстрее, а на щеках с новой силой вспыхивает румянец.

Но это отнюдь не приносит радости.

Ни ей, ни ему.

Вот она гладит свесившийся со стены игольник, прижимаясь к нему щекой в надежде на защиту и помощь. Затем со вздохом отстраняется, понимая, что над этим роком Шипик не властен, а потом медленно отступает в тень и проскальзывает под вьюнком в оранжерею.

Вот снова куда-то идет, медленно оглядывая высокие стены. Ненадолго возвращается в корпус первогодок, словно желая взглянуть, каким же он стал после ее ухода. Для чего-то ненадолго спускается в подвал, но лера Ваилона там нет — именно сегодня он взял выходной и на пару дней умчался к жене в деревню.

Потом она проходит тем же путем, а следом за этим из хранилища доносится странное возмущение… маг чувствует колебания источника и с новым вздохом понимает, что удивительно серьезно отнесшийся к его просьбе Марсо надолго усыпил повзрослевшего и окрепшего метаморфа.

Потому что иначе нельзя. Потому что иначе он не позволит прикоснуться к хозяйке. А уничтожить его сейчас… нет. Альварис не простит, поэтому пришлось искать другой выход.

Странно даже, что Марсо так легко согласился. Хорошо, что он сразу подумал об источнике и предупредил, что иначе не справится. Хорошо, что он так много узнал за свой трудный век, и просто невероятная удача, что сварливый дух все же относится к обездоленному полукровке даже немного по-родственному.

Вот снова перед внутренним взором мага появилась тонкая ниточка Айры — теперь она медленно удалялась от корпусов, безошибочно направляясь в сторону портала, который он недавно ей показал.

На знакомой поляне она тоже ненадолго остановилась, будто надеясь отыскать друзей. Но виаров в академии уже не осталось — всех их отправили в Сольвиар. То же самое творилось и во владениях вампов — пустота, тишина и тоскливое одиночество, которое просто некому нарушить.

Она быстро поняла, что никого не дождется. Печально вздохнув и дотронувшись до камня Борже, медленно побрела прочь, равнодушно оглядывая густые кусты и усыпанные золотыми листьями деревья.

Она гладила их взглядом, ласкала руками, что-то тихонько шептала в тишине, будто прощаясь. И словно предчувствуя, что сегодня умрет, терпеливо говорила с каждым живым существом, с каждым мигом и с каждым воспоминанием, в котором когда-то ей было тепло и уютно.

Словно случайно она вышла на берег, над которым уже начали собираться грозовые тучи. Медленно направилась вдоль кромки прибоя, рассеянно изучая потемневший от туч горизонт.

Скоро будет гроза — они знают это оба. Но даже она — ничто в сравнении с тем, что творилось в их связанных против воли душах.