– Уже нет формы Сатья Саи Бабы.

– Был.

– Мне было абсолютно понятно, что Баба очень хотел показать смертность тела. И поэтому Его игра сопровождалась всеми этими эффектами, связанными со смертью.

– Да-да.

– Он это очень специально, нарочно сделал. Зная Его всемогущество, зная Его возможности, мне это было абсолютно понятно. То есть если бы Баба хотел это скрыть, то это бы скрыли и никто бы об этом не узнал. Всем людям показали бы красивую картинку Его улета на небеса. Этого специально не произошло. То есть земле осталось земное, и в этом красота этого момента: Аватар решил показать нам знание о нашей независимости. 99,99 % людей хотят жить в своих телах вечно. Но нельзя же представить, что вы всегда будете носить одну и ту же одежду! Это просто абсурд. Мы, конечно, можем какими-то способами продлевать свою жизнь. Но делать это до бесконечности абсолютно бессмысленно. По крайней мере для меня это не имеет никакого смысла. Я, например, Ауробиндо не воспринял только из-за того, что его последовательница, которую называли Мать, все время говорила о том, что тело будет бессмертно. Для меня это не имеет никакого значения. Надо ощутить себя самим собой, а не только игроком на сцене общечеловеческого спектакля. Поэтому для меня эта смена очень важна. И Свами, конечно, абсолютно уникален еще и тем, что систему реинкарнации Он демонстрирует в своем тройном воплощении. Но для меня, кстати, не важно, произойдет или не произойдет Его третья инкарнация.

– Ну, раз сказал…

– Не обязательно. Нет, у Него – другая логика. Саи Баба обладает всеми возможными методами, чтобы всем управлять, все контролировать. Его чудеса проявлялись для людей по их молитвам в связи с тем, что они находились очень близко к центру исполнения желаний. Баба – Бог. Для многих людей Бог – это центр исполнения желаний. Они специально за этим к Бабе приезжали.

– Да-да.

– И Он всегда их молитвы исполнял. Но надо было очень правильно молиться. Я понимал, что если допущу ошибку в формулировке, то Баба это может сделать по-другому, по-Своему. И выйдет так, что Он все равно исполнил все, что я просил. Потому что Баба все чувствует. Он видит, насколько наша душа готова эти дары принять или не готова. Нужно это нам или не нужно – Он значительно лучше нас видит. Он – как хороший, развитый родитель, который ответственно подходит к своему ребенку – не балует его безусловно, а учит. Поэтому с уходом Бабы из моей жизни ушло огромное количество таких чудесных эффектов, когда утром подумал – и вечером желаемое произошло. Это было болезненно для меня, очень болезненно, на самом деле. Некоторые мои проекты в России разрушились. Были и материальные потери, и духовные переживания. Все это произошло в очень короткое время. Но это не сделало меня несчастным, я сразу хочу тебе сказать.

– Слава Богу. У тебя уже был достаточный уровень сознания.

– Баба просто как бы сказал: «Я тебе все дал. Ответственность – в твоих руках. Бери и действуй». И сейчас в моей жизни наступил период принятия полноты этой ответственности. По крайней мере, до следующего воплощения, а там посмотрим.

– Ты не думаешь, что больше воплощаться не будешь? Ведь Свами же говорит…

– Я думаю, что придется, придется. Я не чувствую в себе абсолютной чистоты.

– А все-таки?

– Я много молился раньше, чтобы не воплощаться. А сейчас уже нет. Мне сейчас стало все равно. Во время моей клинической смерти я увидел, что как только вы расстаетесь со своим физическим телом, то затем расстаетесь и с праническим, а потом – с мыслями, которые были завязаны на обслуживании всего этого. Даже самый недалекий человек в такой ситуации все это понимает и все правильно оценивает. Поэтому на этом уровне бытия душа сразу спасена, но затем загружается следующая роль.

– А кстати, когда ты после клинической смерти возвратился, какое у тебя было ощущение?

– Я скажу правду: я не хотел возвращаться в тело! Мне повезло, потому что я уходил не единожды. Я достаточно долго находился в реанимации и уже укоренился в этом. Это было счастье.

– А как ты попал в реанимацию?

– Было внешнее воздействие. У меня все, что можно в теле сломать, было сломано. Было субронхоидальное кровоизлияние в мозг. Прямо перед операцией, кстати, оно чудесным образом рассосалось. Меня привезли на операцию в специальную клинику, сделали сканирование и не нашли ничего. А вначале там гематома была с кулак.

– Уже тогда тебя Господь спасал.

– Он всех спасает, понимаешь – всех, просто всех. Это в своей жизни все для себя ярко, а со стороны может не впечатлить. А многие люди и вовсе не осознают, когда их Господь спасает.

– Расскажи о своем опыте клинической смерти. Что ты встретил там?

– Мне показывали все содержание моей жизни. Когда говорят, что после смерти тебе показывают твою жизнь, как видео в режиме быстрой перемотки кинопленки, это правда. У меня, по крайней мере, было именно так. Если ты сделал какие-то нарушения, то в этих местах все замедляется настолько, чтобы тебе была видна не только каждая твоя мысль, но и ее возникновение – как она зародилась, откуда это приходит. Поэтому это страшная мука на самом деле – пережить какие-то свои косяки, которые ты совершил. Это страшно, страшно. Как говорят, «Но есть и божий суд, наперсники разврата».

– Это и есть суд?

– Это и есть. Самое удивительное, что ты сам себя судишь, с позиции оторванности от ситуации приключений тела. В моем случае это было так. Это не какой-то апостол, или Иисус, или Баба меня судили, обсуждали. Это вообще не входило в их функцию.

– Это как самосуд. Сам себя судишь.

– Это твоя совесть, да. И в этом – весь кайф. И выбор следующего воплощения, даже очень плохого, всегда очень осознан. По крайней мере, с того уровня реальности было видно так. Я не знаю, куда другие души попадают. Потому что, вполне возможно, есть разные уровни. Там, куда попал я, выбор следующей инкарнации был совершенно осознан. Ты, например, видишь какой-то свой косяк – значит, понимаешь: «Я должен это исправить. Значит, я должен прийти в такое-то время в такой-то ситуации и сделать то-то. И я прекрасно понимаю, что там могут быть проблемы». Но оттуда это по-другому воспринимается. Это как необходимость. Надо комнату убирать каждый день, типа такого. Может,