Бескровные губы шевельнулись:

– Ты выиграл. Она – другая… – И сложились в надменную улыбку. Фиалковые глаза почернели и закатились. Навсегда.

– Это же не я… – Прошептала Лена, опустив ружье. – Я не успела…

С пригорка к ним быстро спускался Фролов.

– Ох, адвокат, – произнес он укоризненно. – Вечно ты мне мешаешь работать. – Он озабоченно нагнулся над телом, разжал коченеющие пальцы Ника, вытащил пистолет.

– Он умер? – Вытянув шею, но, не приближаясь, спросила Лена, сквозь выбиваемую зубами барабанную дробь.

– Обижаешь! Что б я с двадцати метров промахнулся! Шли бы вы оба к дому – там «Скорые» приехали.

– А старик-хозяин дачи… жив?

– Да вроде дышит. Ветераны – народ крепкий.

И впрямь, дачный поселок Переделкино наполнился оглушительным воем сирен.

– Вот и наши, – мрачно сказал Фролов. – Не прошло и года. Ща начнется…

– А чего? – закутав девушку в свое пальто, спросил Дмитрий.

– Ну что этого козла укокошил. Вам-то только лучше от этого, я таких парней знаю. Он бы все равно вас в покое не оставил. Полечат их, выпустят, а они за старое… А мне задницу намыливать. По уставу – предупредительный вверх, потом по ногам, а уж после – по рогам… Еще и пистолет не мой, табельный – друга. Если б я за своим проездил…

– Ты мне жизнь спас, – сказал Дмитрий. – Я всегда на твоей стороне.

– Отмазывать, значит, станешь? – усмехнулся Фролов.

– Если понадобится, стану.

– Не держал бы он тебя на мушке, был бы цел, – Фролов с досадой сплюнул в сугроб. – Не выношу, когда в своих целятся. Рефлекс…

Хмурое зимнее утро еще не потревожило больничного покоя.

Сквозь предрассветную дремоту Лена слышит, как отворяется дверь. Тихие шуршащие шаги. Силуэт мужчины. Он приближается неторопливо, вкрадчиво. Склоняется над ней…

– Не подходи! – девушка стремительно выхватила из-под подушки украденный в столовой нож, забившись в угол, ощетинилась, как еж.

– Извините, – забормотал, отпрянул молоденький студент-медик, – я вам только градусник принес. Я не хотел вас напугать…

– Простите… – бросив нож на тумбочке, Лена закрыла лицо руками. – Пожалуйста, простите меня…

– Ну вот, ребята, поработали и получили… – довольно улыбаясь, Майор Сухоруков отсчитывал сотрудникам Соломатину и Гриценке по тысяче рублей. – От признательного банкира Крылова за расследование убийства сына. И то – головами рисковали. Парень-то был форменным психом.

– А Фролову? – заикнулся сознательный Гриценко.

Соломатин бросил на него выразительный, полный товарищеской укоризны, взгляд.

– Он же – бессребренник. Обидится.

– Верно, – похвалил сотрудника майор, – всегда нужно учитывать чувства коллег. К тому же, действовал он не по уставу…

– Но адвокат за него горой, – неприязненно заметил Соломатин. – Как за кровника…

– Да Бог с ним, Фроловым, – добродушно махнул широкой ладонью майор. – Он уже одной ногой на Петровке. Прислали на него запрос.

– Взлететь решил, – съязвил Соломатин. – Больно падать будет.

– Он с мафией хочет бороться, – сказал Гриценко.

– Правильно. Пускай борется. А мы здесь будем работать. Скромно. Честно. Добросовестно, – мягко произнес майор, умильно повертев в натруженных пальцах ключи от новенькой «девятки».

В кабинете Дмитрия раздался звонок.

– Какого хрена, адвокат? Прихожу оплачивать ремонт моей тачки, а на сервисе говорят: «Не нужно. Уже внести за полный комплекс услуг.» Твои проделки?!

– Не понимаю, о чем ты, Фролов, – вложив в интонацию максимум искренности, сказал, втайне улыбаясь, Дмитрий.

– Что-то я не очень тебе верю, адвокат.

– И напрасно. Доверять людям надо, опер.

– Ладно, как подружка, не выписали?

– Пока нет, – вздохнул Дмитрий, – обморожение конечностей плюс пневмония – не шутка. Но уже лучше. И не подружка, балда, а невеста. На свадьбе ты первый гость.

– Ловлю на слове. Передавай привет и скажи, чтоб поменьше садилась в чужие машины. Особенно с посольскими номерами. Будь здоров.

– И ты не кашляй, – пожелал Дмитрий.

В трубке раздались частые гудки. И кстати. Потому что в этот момент, пыхтя и отдуваясь, вкатился колобком в кабинет сам Терехов Иван Иваныч. Ему довелось проделать длинный путь по двум этажам, что само по себе говорило о многом.

– Добрый день, Дима. Как рука?

– Спасибо, ничего, – Дмитрий легонько коснулся повязки на левом предплечье.

– Значит, все позади. Можно снова работать. К тебе уже очередь.

– Сутенера не возьму, – отрезал Дмитрий.

– Бог с ним, – махнул пухленькой ручкой директор, – я его Валере отдал. Выбирай, самые высокооплачиваемые, – он послюнявил палец и принялся листать бумаги, – террорист, взрыв на Котляковском кладбище… Киллер Артур Григорян, кличка Стрелок. За него армянская диаспора платит по полной программе. А «взяли» его, кстати, ребята из того отделения, где ты делом Крылова занимался.

– Не капитан Фролов брал? – дрогнувшим отчего-то голосом спросил Дмитрий.

– Нет, – пожал плечиками Иван Иваныч, – какой-то капитан Смольский. А что?

– Ничего… – Дмитрий опустил подбородок на лежащую на столе здоровую руку, – почему-то у меня такое чувство, словно я уже работаю на некоего Виталия Кротова…

Все последние дни Виталий Кротов пребывал в состоянии глубокой депрессии, которое не могли развеять ни водка, ни сауна, ни даже новая молодая любовница – двухметровая красотка-модель Светлана.

Набеги на территорию не прекращались. На днях его ребята подстрелили двоих, никаких документов, опознавательных знаков. Они могли прийти откуда угодно, Россия огромная страна. Впервые он задумался о том, насколько огромная… И как он, стань президентом, будет ее держать, если не в состоянии справиться с какими-то пришельцами-отморозками. Он видел тела убитых. Лица молодые, упрямые, жадные… Кто этот загадочный Невидимка, по воле которого эти сопляки, не колеблясь, шагнули под пули, успев уничтожить несколько надежных кротовских ребят? Сколько он им платит? И откуда у него такие деньги?

Еще Мерин куда-то запропастился. Неужели он ведет двойную игру? Сука… Или…

Кротов подпер кулаком квадратный подбородок, впервые задумавшись, на кой, собственно, ляд, ему все это нужно на старости лет? Только что он вернулся домой, в свою завидовскую резиденцию, из казино в сопровождении такого эскорта, какой не снился и Саддаму Хусейну. Что, он теперь и срать должен с охранником? Может, еще и трахаться?