Далее в трактате обвинения конкретизируются в том духе, что немцы господствуют в городских советах и плетут «заговоры» ремесленников, то есть формируют гильдии, с тем чтобы держать высокие цены. Автор вопрошает у князей и других правителей государства, зачем они терпят эту нацию. В его представлении, идеальным решением проблемы было бы такое, выраженное в эпизоде из событий недавнего прошлого:

По сути этот фрагмент — отчасти прикрытый псевдоисторической аллюзией призыв к погрому.

Обострение межнациональной розни в Позднее Средневековье включало и нарастание новой разновидности расизма — биологической. В частности, это видно из откровенно дискриминационного городского законодательства Позднего Средневековья, в котором из всех сохранившихся письменных свидетельств этническая рознь находит самое неприкрытое выражение. Начиная с XIV века городские советы и руководство гильдий стало издавать статуты или декреты, запрещающие представителям отдельных национальностей членство в некоторых привилегированных группах либо занятие ими определенных должностей. Одним из самых распространенных проявлений такого ценза служит применявшийся в Восточной Европе так называемый дойчтумспараграф (Deutschtumsparagraph), согласно которому на членство в гильдии могли претендовать только лица немецкого происхождения, причем в некоторых случаях это еще требовалось доказывать. Судя по сохранившимся источникам, впервые такой случай произошел в брауншвейгской гильдии портных в 1323 году, и скоро дойчтумс-параграф стал достаточно обычным делом в практике гильдий. В Бранденбурге из 120 сохранившихся серий статутов за период между серединой XIII и серединой XVII века в 28 случаях (то есть в 23 процентах) этот критерий фигурирует. Два примера XIV века из истории города Беескова, лежавшего менее чем в 20 милях от Одера и вблизи крупных славянских поселений Лаузитца, наглядно показывают, как именно применялся этот ценз.

Примерно так же настроены и пекари города Беескова: «Кто бы ни пожелал стать членом гильдии, он должен представить советникам и членам гильдии доказательства того, что он рожден законно, в добропорядочной немецкой семье… Никто из вендского племени в гильдию не допускается». Претенденты на членство в гильдии, чтобы доказать, что они «праведные и честные немцы, а не венды» (echte und rechte dudesch und nicht wendisch), зачастую обязаны были представить свидетельство о рождении (Geburtsbhef), с указанием имен родителей и прародителей и подтверждением того, что податель принадлежит к «добропорядочному немецкому племени» либо является «немцем по крови и языку». Некоторые такие бумаги сохранились в восточноевропейских архивах.

Естественным следствием этого дискриминационного законодательства был запрет на смешанные браки. Например, в 1392 году рижская гильдия пекарей издала распоряжение: «Кто бы ни пожелал удостоиться чести членства в нашей компании, он ни за что не должен брать в жены ни одну женщину с дурной репутацией, либо незаконнорожденную, либо не немецкого происхождения (un-teutsch); ежели же он женится на такой женщине, то должен будет оставить компанию и должность». Иногда подобные ограничения налагались и на кандидатов в городской совет. В начале XV века, например, претенденту на кресло городского судьи немецкого городского поселения в Венгрии Офена (Пешта) вменялось наличие четырех прародителей-немцев. Биологический критерий национальной принадлежности заменил собой фактор культурного самоопределения.

В Позднее Средневековье аналогичную расовую нетерпимость демонстрировали и бюргеры Ирландии. Городские статуты в ряде англо-ирландских городов не допускали гражданства представителей коренного населения либо их членства в гильдиях. В середине XIV века архиепископ Армагский в своих проповедях порицал горожан Дрогиды англо-нормандского происхождения за исключение ирландцев из их гильдий. В городе Лимерике в XV веке «ни один человек, кто по крови и по рождению ирландец», не должен был допускаться к официальным должностям либо к ученичеству у ремесленников. Аналогичным образом ремесленники Дублина обязывались «не брать в ученики никого, кроме лиц английского происхождения». Можно привести еще множество примеров из истории других ирландских и валлийских городов. Тот факт, что в ирландских документах дискриминационного характера в XV веке начинает активно использоваться выражение «по рождению», означает, что и тут произошла смена критериев национальной принадлежности. Как и в Восточной Европе, колониальное население и этнически обособленные группы горожан стремились окружить себя защитными барьерами перед лицом экономического спада и притязаний коренного населения.

Одновременно имело место стремление оградить культурную чистоту эмигрантской части населения. Практически сразу после первого вторжения англо-нормандцев в Ирландию новые власти стали предпринимать усилия не только по дискриминации коренного населения, но и недопущению ассимиляции переселенцев. Кульминация этой политики пришлась на XJV век. В наиболее детально проработанном виде меры такого рода зафиксированы в Статутах Килкенни 1366 года, которые суммируют и развивают прежние законодательные нормы. В этих статутах запрещались браки между коренными и новыми жителями; предусматривалось использование англичанами — жителями Ирландии только английского языка и ношение исключительно английских имен. Даже скакать верхом они должны были на английский лад, то есть в седле, равно как и носить английскую одежду. Ни один ирландец не мог быть допущен к духовному сану либо в монастырь в английских областях Ирландии. В свою очередь, английским поселенцам запрещалось играть в ирландскую игру гэрлинг (прообраз хоккея на траве) или содержать ирландских менестрелей. Здесь, на границах Европы, завоевание и колонизация уже начали выдыхаться. Отсюда — осознание реальной угрозы того, что сами колонизаторы могут подвергнуться ассимиляции со стороны коренного населения. Выражаясь словами Статутов Килкенни, колониальное население усваивало «манеры, моды и язык своих ирландских врагов». Не сумев ассимилироваться в культурном плане с большинством населения, англичане в Ирландии создали небольшую колонию в границах Пэйла, которая жила по английским порядкам, имея в ближайшем соседстве, с одной стороны, прошотландски настроенных эмигрантов, а с другой — враждебных шотландских горцев. Результатом такого сосуществования явилось обострение расизма в его агрессивно-оборонительной форме.