– Ваша программа не политическая, а музыкальная, развлекательная. Вы никогда не использовали ее как имп­ровизированную трибуну.

– Сегодня вечером я это сделаю, – твердо сказала Пэ­рис.

– А завтра Уилкинс Криншоу вас уволит.

– И я получу еще больше сочувствия и поддержки. В га­зетах и на телевидении начнется такой пожар, что дыма хватит надолго. Управлению полиции Остина придется здорово постараться, чтобы вернуть доверие горожан.

За затемненными линзами Кертис едва различал глаза Пэрис, но и того, что он увидел, оказалось достаточно. Молодая женщина смотрела на него не мигая. Она совер­шенно серьезно намеревалась поступить именно так, как обещала.

– Если бы решение зависело от меня… – Кертис беспо­мощно развел руками. – Начальник управления может не согласиться.

– Если он откажется, я созову пресс-конференцию. К по­лудню я буду на телевидении. Я уже вижу заголовки. «Пэрис Гибсон встречается с публикой», «Впервые на телеви­дении после семилетнего перерыва», «Лицо, которое мы знали только по голосу». Какая реклама!

Кертис легко представил себе это.

– История Мэллоя могла уже просочиться в прессу, – сказал он.

– Тогда вашему начальнику придется выпустить пресс-релиз, объясняющий, что все это результат ошибки плохо информированного человека, горевшего желанием про­славиться, и так далее, и тому подобное.

– Это Мэллой прислал вас заступиться за него? – Пэ­рис не опустилась до ответа на такое, и Кертис не мог уп­рекнуть ее. Мэллой никогда бы не послал вместо себя жен­щину. Сержант всего лишь попытался отвлечь Пэрис, по­тому что у него не нашлось необходимых аргументов для спора с ней. – Ладно, посмотрю, что смогу сделать.

– Возьмите это с собой. – Пэрис подтолкнула к нему блокнот.

– Что это?

– Над этим Дин работал прошлой ночью. Он почти не спал, определяя психологический портрет насильника и похитителя, пока судья плел интриги, чтобы дискредити­ровать Дина и уволить его. Это весьма занимательное чте­ние. Ваш шеф поймет, насколько ему повезло, что такой специалист работает в его ведомстве, и какую ужасную ошибку он допустил, когда решил отстранить его от дела. Разумеется, Дин может послать вас ко всем чертям, и я бы его поняла. Но, может быть, вам все-таки повезет, и он со­гласится вернуться на работу.

– Вы настолько уверены в нашей сговорчивости?

– Я уверена только в одном. Люди становятся очень мудрыми, когда речь идет об их собственной заднице.

– Я подумаю и перезвоню. – Дин нажал кнопку своего сотового телефона. – А пока идите к такой-то матери, – добавил он сквозь зубы. – Заметив удивленный взгляд Гэвина, он хмыкнул: – Ваше поколение это выражение не употребляет.

Они завтракали в кофейне, когда позвонил начальник полиции и аннулировал свое предыдущее решение.

– Еще утром он был готов меня уволить, – объяснил Дин сыну, снова принимаясь за омлет. – А теперь я заме­чательное приобретение нашего управления, великолеп­ный психолог и отлично натренированный сотрудник по­лиции. Нечто вроде Зигмунда Фрейда и Дика Трейси в одном лице.

– Он так сказал?

– Звучало почти так же смехотворно.

– Если ты снова будешь заниматься этим делом, разве отец Джейни не выйдет из себя? – осторожно спросил Гэвин.

– Я не знаю, как управление будет договариваться с су­дьей, и меня это не интересует, – отмахнулся Дин.

– А ты хочешь и дальше здесь работать?

– Ты хочешь, чтобы я остался? –Я?

– Тебе нравится в этом городе, Гэвин?

– А это имеет значение? –Да.

Гэвин поболтал соломинкой в своем молочном коктейле.

– Думаю, тут ничего. Ну, то есть, я хотел сказать, неплохо. Дин понял, что это максимально высокая оценка, на ко­торую можно рассчитывать.

– Мне неприятно бросать эту работу, не довел дело до конца, – признался Дин. – Думаю, я могу сделать еще много хорошего. Остин – интересный город. Мне нравит­ся его энергетика. Отличная музыка, хорошая еда, прият­ный климат. Но мне хочется, чтобы ты жил вместе со мной. Я не хочу, чтобы ты уезжал. Так что не могли бы мы заключить с тобой сделку?

Гэвин устало посмотрел на отца:

– Что еще за сделка?

– Если я буду продолжать работать, то не согласился бы ты продолжать учебу? Я имею в виду не просто посещать занятия, а по-настоящему учиться, завести приятелей, уча­ствовать в общественной жизни. Тебе придется приложить столько же усилий в школе, сколько мне на службе. Мы с тобой договорились?

– Я могу получить назад мой компьютер?

– Если я буду иметь к нему постоянный доступ. С этого момента я буду следить, сколько времени ты за ним прово­дишь и как ты его используешь. Это не обсуждается. Еще одно условие. Ты должен заняться спортом или как-то иначе участвовать в жизни школы. Ты можешь играть хоть в крокет, мне все равно, только бы ты не проводил все сво­бодное время в своей комнате и не слонялся по улицам.

Гэвин быстро взглянул на отца через стол и снова утк­нулся в свою тарелку.

– Я думал, не заняться ли мне баскетболом.

Дину было приятно это слышать, но он не хотел реаги­ровать чересчур бурно и этим отпугнуть сына.

– У нас за домом есть отличная площадка, можно там установить корзину. Ты мог бы потренироваться и отрабо­тать броски. Как думаешь?

– Было бы здорово.

– Ладно, договорились. Мы друг друга понимаем. И еще, чтобы ты знал, я порвал с Лизой.

Гэвин резко поднял голову.

– Порвал?

– Сегодня рано утром.

– Это несколько неожиданно, – пробурчал Гэвин.

– Честно говоря, я уже давно подумывал об этом. Гэвин снова принялся вертеть соломинку.

– У вас ничего не вышло из-за меня? Потому что я живу у тебя? – спросил он.

– Я просто не любил ее так сильно, как следовало бы, – признался он.

– Ты не хочешь совершать одну и ту же ошибку дважды. Дину стало больно оттого, что его сын воспринимает их брак с Патрисией как ошибку, хотя он и был совершенно прав.

– Думаю, можно сказать и так, – кивнул он. Гэвин обдумал его слова.

– А Пэрис сыграла в этом какую-то роль?

– Огромную.

– Ага, я так и думал.

– Ну и как тебе это?

– Она классная. – Гэвин вытащил соломинку из стака­на и принялся крутить и складывать ее. – Ты спал с ней, когда она была помолвлена с Джеком?

– Что?! – Дин чуть не упал со стула.

– Хочешь, чтобы я повторил?