Разрушение окружающей среды, вызванное хозяйственной деятельностью гренландцев, было обусловлено как минимум тремя причинами: уничтожением естественного растительного покрова, эрозией почвы и исчезновением верхнего плодородного слоя почвы (дерна). Прибыв в Гренландию, они начали с того, что выжгли леса, расчистив таким образом места под пастбища, а затем вырубили большую часть оставшихся деревьев для строительства и на дрова. Пасущийся на вырубках скот мешал естественному восстановлению лесов, особенно зимой, когда растения являются особо уязвимыми.

Мои друзья — палинологи исследовали воздействие этих факторов на естественный растительный покров Гренландии с помощью радиоуглеродной датировки слоев осадков, собранных со дна озер и болот.

В этих осадках можно обнаружить как минимум пять разных типов объектов, которые характеризуют экологическую ситуацию в соответствующий период времени: целые куски растений, листья и пыльцу, по которым можно определить виды деревьев, произраставших возле данного водоема в тот момент; частицы угля, свидетельствующие о случившихся в окрестности пожарах; минеральные вещества — в Гренландии это, как правило, магнитное железо, смытое водой из верхнего слоя почвы берегов в озеро, оно определяется путем измерения магнитной восприимчивости; и, наконец, песок, который также смывается в озера или заносится ветром.

Исследование озерных донных отложений дает следующую картину истории растительного покрова Гренландии вблизи обоих поселений. Согласно подсчету пыльцы, по мере потепления климата в конце последнего ледникового периода осока и другие травы уступили место деревьям. В течение последующих восьми тысяч лет происходили другие изменения характера растительности, но никаких признаков обезлесения или почвенной эрозии не наблюдалось вплоть до появления викингов. След этого события — слой угля в донных отложениях, следствие выжигания викингами лесов под пастбища для скота. Количество пыльцы ивы и березы уменьшилось, а осоки и других трав, в том числе сорняков и растений, специально завезенных викингами для прокорма скота, — соответственно увеличилось. Увеличение магнитной восприимчивости этого слоя указывает на то, что верхний слой почвы смывался в водоемы — это происходит, как правило, при сведении лесов в результате обнажения почвы, которая становится подвержена ветровой и водной эрозии. Наконец, когда целые долины оказывались полностью лишенными растительного покрова, а вслед за ним и дерна, начинал вымываться песок, лежавший изначально под верхним слоем почвы. После исчезновения жителей обоих поселений, а также овец, последовавших за своими пастухами, в середине XV века те же изменения, судя по палинологическим измерениям, происходили в обратном порядке, указывая на восстановление местности. Наконец, все тот же ряд изменений окружающей среды повторился уже во второй четверти XX века, после того как в 1924 датское правительство Гренландии вновь — после пятисотлетнего перерыва — выпустило на поля Гренландии овец.

«Ну и что? — может спросить скептик. — Это плохо для ив и берез, а для человека?» Но, оказывается, обезлесение, эрозия почвы и срезание дерна имели серьезные последствия как раз для обитателей гренландской колонии. Самым очевидным негативным следствием для гренландцев стала нехватка леса для строительства — аналогично тому, как это произошло в Исландии и на Мангареве. Стволы тонких и низкорослых деревьев — ивы, березы и можжевельника — пригодны лишь для изготовления мелкой домашней утвари. Что касается более крупных стволов, необходимых для возведения стропил, изготовления лодок, саней, бочек, стен и кроватей, у гренландцев было всего три источника таких лесоматериалов: плавняк, приносимый по морю с континента; лес, импортируемый из Норвегии; наконец, лес, привезенный самими гренландцами с побережья Лабрадора (так называемого Маркланда), разведанного викингами в ходе их скитаний по Северной Атлантике. Судя по всему, обитатели гренландской колонии вскоре стали испытывать такую нехватку в лесоматериалах, что изделия из дерева не выбрасывались, а использовались повторно. Такой вывод можно сделать на основании того, что в развалинах большинства домов не обнаружено деревянных панелей и мебели из дерева, за исключением лишь последних обитаемых домов, в которых умерли последние жители Западного поселения…

В Западном поселении имеется так называемая «Ферма под песками» — очень известное среди археологов место раскопок, — которая прекрасно сохранилась под слоем смерзшегося речного песка. Здесь большинство деревянных предметов обнаружено в верхних слоях, а не в нижних, что также подкрепляет гипотезу о повторном или многократном их использовании — вероятно, когда старый дом ветшал и разрушался, доски и бревна из него, как ценный и дефицитный ресурс, не выбрасывали, а забирали и использовали при строительстве нового дома. Кроме того, нехватку леса гренландцы восполняли за счет выкладывания стен и крыш дерном — как мы увидим, это решение проблемы имело свои неблагоприятные следствия.

Еще один ответ на вопрос «ну и что?» заключается в том, что отсутствие деревьев означало отсутствие дров. В отличие от инуитов, которые научились использовать для обогрева и освещения ворвань (нутряной жир морских млекопитающих), раскопки очагов гренландских скандинавов показали, что они продолжали использовать в качестве дров иву и ольху. Еще одна — помимо обогрева — причина необходимости дров, о которой мы, современные городские жители, никогда бы не подумали, связана с заготовкой молочных продуктов. Молоко — скоропортящийся, потенциально опасный для здоровья продукт: оно настолько питательно — не только для людей, но также и для бактерий, — что, будучи оставлено в сыром виде, без пастеризации и холодильника (что мы воспринимаем как должное, но без чего люди так или иначе обходились на протяжении почти всей истории), очень быстро портится. Поэтому сосуды для молочных продуктов приходилось часто промывать кипяченой водой, а для молока — и вовсе дважды в день. Летние фермы не могли располагаться на высоте более 1300 футов, так как там уже не было никаких дров, хотя хорошие пастбища продолжались до высоты 2500 футов. Мы знаем, что и в Норвегии, и в Исландии летние фермы приходилось перебазировать, когда запасы дров в окрестностях иссякали, и, вероятно, так же дела обстояли и в Гренландии. Как и в отношении дефицитной строительной древесины, гренландцы поступали так: в отсутствие дров они использовали всевозможные заменители — кости животных, высохший навоз и дерн. Но эти решения имели свои отрицательные стороны: сжигаемые кости и навоз можно было бы использовать для удобрения полей, чтобы заготавливать больше сена, а срезание дерна — не что иное, как разрушение пастбищ.

Еще одним печальным следствием обезлесения, помимо нехватки строительной древесины и дров, был недостаток железа. Скандинавы привыкли добывать железо из болот — извлекая металл из болотных отложений с крайне низким содержанием железа. Болотное железо попадается кое-где в Гренландии, как и в Исландии и Скандинавии: вместе с Кристианом Келлером я наблюдал окрашенное железной рудой болото неподалеку от Гардара, в районе Восточного поселения, а Томас Макговерн видел такие же болота в Западном поселении.

Трудность заключалась не в том, чтобы найти подобное болото, а в том, чтобы из его глубин добыть железо, — для этого требовалось огромное количество дров, из которых делали древесный уголь, поскольку лишь таким образом можно было достичь необходимой для выплавки железа высокой температуры. Даже с учетом того, что этот этап гренландцы могли пропустить, импортируя из Европы железо в слитках, им все равно нужен был уголь для кузнечных работ — изготовления изделий из слитков и последующих ремонта, заточки или переделки, потребность в которых была весьма высока.