что для включения аппарата нужно нажать несколько кнопок. Генри же успел поработать на заводе в Барселоне. Сначала на гибочном станке, потом на гильотине и резке: всегда на станках находились две кнопки, разнесённые в стороны, чтобы нажимать их двумя руками. Это была элементарная техника безопасности, чтобы зазевавшиеся рабочие не лишились половины пальцев. Однако даже на том заводе были несчастные случаи: чтобы увеличить производительность, некоторые «лайфхакеры» разбирали одну из кнопок и подключали провода напрямую, чтобы можно было запускать станок одной рукой.

В шредере перед Генри была иная защита: здесь не было кнопок для двух рук, поскольку необходимы были обе, чтобы забрасывать вторсырьё. Вместо этого внизу находилась педаль, которую нужно было держать постоянно. Если рабочий случайно за что-то зацепился или замотало кусок одежды, педаль автоматически отпускалась и роторы останавливались. Но рассказывать, как работает педаль, Генри, разумеется, не собирался. Он лишь стоял прямо и нервно улыбался, делая вид, что не понимает, что с ним хотят сделать.

– Может, сломался? – предположил тощий. – Здесь всё оборудование старое, никто его не станет ремонтировать.

– Если сломался, то почему он подключён к розетке? – спросила девушка, осматривая каждый сантиметр. Её дотошность не нравилась Генри. – Эта штука должна включаться как-то по-особому, я в этом уверена.

– Может, с пульта? Как в том фильме, где расплющило инопланетянина в силовой броне.

– А это что? – внезапно спросила девушка, наткнувшись на педаль внизу.

Мысленно Генри чертыхнулся: ему начало казаться, что они не смогут включить шредер и отпустят его, как бы сказочно это ни звучало.

Ногой девушка нажала на педаль, а рукой нажала на зелёную кнопку, и оба ротора с противным звуком пришли в движение. Рабочие валы вращались медленно, загребая воздух.

– Бросайте недоноска вниз, – приказал травмированный, и Генри пожалел, что проломил ему череп. До этого случая у него была возможность решить дело мирно, сейчас шанс безвозвратно потерян.

Солдафон вместе с девушкой подняли Генри и перекинули через бортик шредера. Двумя ногами он стал на два вращающихся вала, но из-за их низкой скорости мог спокойно стоять прямо, не смещаясь к центру, где происходило перемалывание сырья. Нужно было лишь делать небольшие шаги, словно он был циркачом, сохранявшим равновесие на колесе.

Несмотря на лёгкость, с которой Генри стоял на движущихся валах, у него сердце стучало как пулемёт. Он понимал: если зазевается хоть на секунду и оступится, его пережуёт и выплюнет с другой стороны в виде бесформенной кучи.

– Я не Рикардо Гонсалес – так звали моего троюродного дядю по маминой линии. Моё настоящее имя – Генри Перес, вы должны меня знать.

– Впервые слышу это имя, – произнёс главный, бледный как полотно. – И мне плевать, кто ты: хоть чемпион мира по крикету, хоть первая скрипка местного оркестра. Ты не уйдёшь отсюда живым.

Тем временем тощий нашёл поблизости старую металлическую сковороду и бросил её под ноги Генри. Валы зажевали её, словно она была сделана из пластилина. С утроенной скоростью Генри начал перебирать ногами по валам, чтобы случайно не очутиться в середине. Протез был гораздо менее ловким, чем живая нога, и двигался с задержкой.

– Я самый известный в мире киберпреступник, – продолжил Генри, стараясь сохранять правильное дыхание, чтобы не устать. – Член группировки «Гелеарте», друг Клауса Беккера. Интерпол даёт за меня вознаграждение в двадцать миллионов долларов и сотни тысяч только за информацию обо мне. Вы можете разбогатеть, если отдадите меня полиции: всё, что вам нужно, это посадить меня в машину и отвезти в ближайший участок. Господину Кашьяпу скажете, что разобрались со мной, а деньги можете либо оставить себе, либо отдать ему, это уже на ваше усмотрение.

– Что ты несёшь? – спросила девушка, она была не особенно мозговитой, это Генри заметил сразу.

– Но если спросите моё мнение, то на вашем месте я взял бы двадцать миллионов, это по пять на каждого из вас, и просто испарился. Купил бы виллу с подземным гаражом. Инвестировал бы оставшиеся деньги в «Тилайф» или «Сенсент», они сейчас на подъёме, и жил бы себе в удовольствие.

– Вот это воображение, – мрачно заметил главный. Кровь из его головы перестала идти, но он всё равно походил на призрака. – Даже не подозревал, что у людей в последние минуты жизни может происходить такой всплеск оригинального мышления.

– Я – Генри Перес, честное слово, – заверил Генри, приложив для убедительности руку к груди, словно клялся собственным сердцем. – Проверьте мою страницу в «Пангее», там мои старые фотографии. Вы увидите, что я не вру.

Протез Генри соскочил прямо в щель между валами, однако он успел среагировать, и зуб одного из них лишь сорвал часть подошвы с кроссовка. Пока он сражался с собственной ногой, приводя её в нормальное состояние, тощий успел достать телефон и что-то проверить.

– Вроде похож, – произнёс он и пожал плечами. – Но не так, чтобы совсем…

Генри молчаливо наблюдал, как тощий по очереди показывает экран телефона каждому из присутствующих. Там наверняка были фотографии из колледжа и с выпускного или из Диснейленда, куда он ездил с женой. Тогда у него были на месте все конечности и оба глаза.

Последние десять лет жизни, когда он ещё не считался преступником, были самыми счастливыми. Он работал внештатным специалистом по информационной безопасности в нескольких мировых корпорациях, неплохо зарабатывал, часто виделся с друзьями. На любых фотографиях того периода улыбался от уха до уха, сверкая белыми зубами. Сейчас он, должно быть, походил на серую тень.

Чтобы стать похожим на свои старые фотографии, Генри постарался улыбнуться. Это вышло неловко, словно у него свело мышцы лица, получилось выражение человека, принуждённого к улыбке.

– Байка, – заключил тощий, убирая телефон в карман. – Думаю, пацанчик давно заметил своё сходство с известным киберпреступником и сейчас решил, что это отличный способ спастись. Разыграть единственный козырь, который у него остался.

Солдафон ударил Генри по протезу, и тот угодил между валами. Нержавеющая сталь с титаном начала гнуться со скрежетом, но два вала этого даже не заметили. Они начали тянуть Генри вниз, вслед за искорёженным протезом.

В голову ударила целая цистерна всех возможных гормонов, Генри начал цепляться руками за край бортика, а ногой упирался в стенку, но неумолимая сила тянула его вниз. Кажется, он кричал от страха, но даже не замечал этого. Сначала валы зажевали металлическую щиколотку, затем голень и колено, когда они начали подбираться к живой плоти его культи, роторы остановились.

Когда Генри посмотрел по сторонам, то увидел заходящуюся от смеха девушку.

– Видели бы вы его рожу, боже, это гениально! – говорила она, утирая слёзы.

– Вы что, не будете меня убивать? – спросил Генри удивлённо, его голос дрогнул.

– Будем, конечно, просто не так быстро. Надо же растянуть удовольствие от процесса.

Тощий тем временем стал бледнее, чем их главный, с дыркой в черепе: он еле стоял на ногах, словно это его собирались пропустить через шредер.

– Где тут у нас реверс?

Девушка наклонилась и снова начала осматривать кнопки на приборной панели. Там она что-то щёлкнула, после чего нажала на зелёную кнопку, и валы закрутились в обратную сторону, толкая Генри вверх вместе со сплющенным протезом.

– Послушайте, амигос, я говорю правду, моё настоящее имя – Генри Перес…

Не успел он подняться до самого конца, как шредер снова перешёл в режим перемалывания и протез начал сминаться по второму разу. Похоже, окружающим доставляло удовольствие слушать крики Генри, пока его тянет вниз к зубчатым валам. Он был не из тех людей, кто старается сохранить лицо в любой ситуации: эмоции всегда били у него через край.

Этот трюк подчинённые Санкара проделывали несколько раз: сначала нажимали кнопку тяги, чтобы Генри затянуло поглубже в дробилку, после чего ставили обратный ход и начинали всё заново. Сначала они превратили в искорёженный обрубок его протез ноги, затем схватили за здоровую ногу, перевернули и сделали то же самое с протезом руки.

– Всё, хватит с ним играть, – приказал главный, он больше не прижимал тряпку к голове, а повязал как платок вокруг неё. –