— И все же, все же… Пожалуй, не буду осматривать дом. — Кассандра решительно тряхнула головой. — Отложу это до следующего визита. Насколько я поняла, у вас выходной сегодня?

— Это не имеет значения, поверьте. Хотя, действительно, для друзей я предпочитаю начинать экскурсию не с дома, а с цветников, сада и пруда. Если у вас найдется полчаса, вы сможете составить самое выгодное впечатление о музее Эмили Барт. Уверяю, не пожалеете. А потом я покажу Лилиан.

— С удовольствием, — церемонно кивнула она. — У меня уйма времени, которым я располагаю как мне заблагорассудится.

А он куда более милый человек, чем показалось в начале встречи. Довольно симпатичный к тому же. Редко встречаются такие спокойные и открытые лица.

— Тогда прямо сейчас и отправимся, — широким жестом он указал на дверь, через которую вошла девушка.

Воодушевленная предстоящей прогулкой к пруду, где Эмили покончила с собой, она первая повернулась к выходу, не особенно обратив внимание на очередное нарушение этикета: мистер Хиндерсом так и не встал и не предложил распахнуть для нее дверь. Но ей хотелось уже выйти отсюда. Несмотря на летний день в доме было довольно прохладно, и она успела остыть от летнего тепла.

— Придержите, пожалуйста, дверь, — попросил он ей вслед.

С легким скрипом он проехал мимо окаменевшей Кассандры на инвалидном кресле. Ее помертвевшая рука никак не могла отцепиться от дверной ручки даже тогда, когда Гейбриэл уже выехал из дома и остановился снаружи, поджидая посетительницу.

— Простите, я не знала, — наконец решилась Кассандра.

— Никто не знал.

Они направлялись по аллее, почти лесной тропинке, настолько она сияла безыскусной и наивной лесной красотой. Теплый аромат нагретых трав, глянцевых на солнце, поднимался от земли густым сиропом. Тягучую сладость медуницы разбавлял горьковатый запах ивовой листвы. Пятна солнечного света произвольно выхватывали из пестрой мозаики цветов вдоль дорожки то василек, то горечавку, то ромашку или колокольчик. Синий, лиловый, желтый, белоснежный… Зеленая с примесью серого крапива охлаждала теплую цветовую палитру.

Кассандра покачала головой и оглянулась на Гейбриэла, который ехал рядом. Было настолько хорошо, что хотелось взять малознакомого человека за руку и идти с ним по этой дорожке рука об руку, наслаждаясь дивными ароматами, звуками и теплом. Казалось, это было самое первое лето в ее жизни.

— Скажите, — решилась она задать вопрос, который интересовал с первой минуты встречи. — Там, в доме, сначала вы меня с кем-то перепутали?

— Нет. Я ждал вас. Именно вас.

Лес между тем стал более темным. Все меньше света пробивалось сквозь листву. Прохлада, схожая с той, что царила в доме, заставила девушку поежиться и набросить на плечи шарф. Живые звуки замерли и уже не тревожили плотный и холодный как осеннее стекло воздух. Ветер не колебал ни листа на деревьях, ни траву с траурными звездочками гусиного лука. Невольно сглотнув, Кассандра поняла, что уши заложило не от перепада внутреннего давления. Тишина стала тяжелее, чем вода в мертвом омуте.

— Вот мы и на месте.

— Странное место, — шепот Кассандры, словно пригоршня теплого песка, робко расшевелил тишь, заставив подернуться нервной рябью гладь пруда.

— Волшебное. Здесь купаются феи в полнолуние. Сюда приходят местные кентавры наесться хрустящих побегов кувшинок. Здесь можно поймать свое счастье, как рыбу.

— Это форелевый пруд? — попыталась уточнить Кассандра.

— Посмотрите сами, — подбодрил Гейбриэл ее.

— Не знаю, вода не выглядит достаточно прозрачной, чтобы в ней можно было разглядеть что-либо…

— Вы увидите, — заверил ее провожатый. — Только загляните.

Непреодолимая сила потянула Кассандру к зеркалу воды.

Рябь от ее голоса недолго тревожила гладь воды, ленивую как масло.

— Присмотритесь. Главное, не бойтесь, я с вами, — он осторожно взял ее руку в свою неожиданно теплую и твердую ладонь.

Даже небо, ясное и чистое этим теплым погожим днем, не отражалось в воде. Ветви деревьев сплелись над прудом такой плотной кроной, что казалось, уже наступила ночь. Почти всю поверхность озера затянул густой ковер мясистых листьев кувшинок с нестерпимо яркими чашами, пульсировавшими будто это были не цветы, а вырванные только что сердца живых существ.

У самых мостков, на которые встали Кассандра и Гейбриэл, вода была свободна от растений. «Не слишком ли тонкий настил, достаточно ли надежны мокрые доски мостков…» — невольно подумалось девушке. Но уверенное тепло руки ее провожатого сделало свое дело, и она уже более спокойно попыталась всмотреться в непроницаемую как чернила глубину.

— Вы видите? — спросил он.

— Пока нет. Только свое отражение, — Кассандра старательно разглядывала воду.

— Да, именно его. Внимательнее.

Кассандра смотрела и не видела ничего, кроме своего отражения. В скудном освещении отчетливо различались мельчайшие подробности лица и фигуры. Светлая соломенная шляпка сияющим нимбом обрамляла лицо, успевшее за последние дни покрыться легким персиковым загаром. Яркий газовый шарф свесился с плеч и коснулся воды с тихим звоном, похожим на колокольчики в кукольной лавке.

Кассандра улыбнулась себе, и тут ужас пересчитал ледяными пальцами все ее позвонки. Волосы на голове встали дыбом, и кожа вдруг стала на два размера меньше, чем тело внутри нее. Кровь уже не бежала по венам веселым потоком, а тихо шелестела мертвыми холодными гранулами в песочных часах.

— Все хорошо, не пугайтесь, — заговорил Гейбриэл уверенным тихим голосом. Будто он не видел, что отражение Кассандры вовсе и не думало улыбаться вслед за своей хозяйкой. Оно вело себя очень независимо и даже холодно, если не враждебно. — Они питаются вашим страхом, так что постарайтесь контролировать себя.

«Они?!» — закричала Кассандра, но из ее горла послышался только слабый хрип. Да. Отражение было не одно. От мостков, от самых туфелек Кассандры, словно веером, расходились целых четыре фигуры.

Сегодняшняя Кассандра в шляпке надменно смотрела девушке прямо в глаза. Рядом с ней девушка с мертвыми глазами. Она выглядела так, будто Кассандра коварно заняла ее место в длинной очереди за самой последней крупицей счастья в холодном мире, который отражался в воде. Стриженые кудри, каких никогда не носила Кассандра, всегда отращивавшая длинные романтичные косы. Мужской костюм, неряшливый и мятый. Вторая Кассандра тоже взглянула в глаза девушки и сплюнула сквозь зубы. По ее виску, через рассеченную бровь бежала струйка крови, которая в воде мгновенно расправлялась в облачко с завивающимися кольцами, как дым от сигары.

Следующей была Кассандра — совсем еще девочка. Только она выглядела так, как ни за что не позволили бы, не допустили бы мать и бабушка настоящей Кассандры Барт. Она была почти наголо брита, с темными кругами под огромными глазами, казавшимися еще больше на фоне ввалившихся щек. Девушка едва признала себя в этом забитом истощенном существе. Растянутая футболка висела на щуплых и острых плечах, как сохнущее белье на заборе. У этой девочки глаза тоже мертвые и пустые, но такие жалостные, что Кассандра невольно потянулась в ответ к ее протянутым бледным и тонким как черви пальцам.