у старых, видавших много тяжелых походов воинов замирало сердце. Море – противник жестокий, оно похоронит их всех в это страшное зимнее утро. Но царь идет – и войско идет за ним. Идет, обреченное на неизбежную гибель.

И тут случилось что-то непонятное. Южный ветер вдруг упал, из-за гор поднялся ветер с севера и круто погнал волны обратно в широкое море, в холодную лиловую даль. Береговая полоса обнажилась.

Воины шли по мокрой гальке, пораженные чудом, которое совершилось на их глазах, – море отступило перед их царем! Нет, тут дело не простое – Александру помогают боги. Видно, правда, что он с ними в родстве!

Воинам Александра – македонским горцам, пахарям и звероловам – было очень легко поверить во всякое чудо. Безудержная отвага их молодого полководца, его неизменные удачи при самых опасных положениях, когда он со своим войском выходил невредимым там, где всякий другой встретил бы гибель, – все это поражало воображение. И проще всего им было решить, что тут дело не обходится без вмешательства богов.

Шли целый день, огибая Памфилийский залив. Море порой отступало, далеко обнажая берег, порой возвращалось назад, и тогда македоняне шли по грудь в воде. Вода кипела среди камней, как в котле. Но теперь уже никакая опасность не могла остановить воинов.

К концу дня скалы отошли от берега, и широкая долина Памфилии приняла македонское войско. Отходя в долину, македоняне оглядывались назад, на тот путь, которым они только что прошли.

– Неужели мы были там?

– Неужели мы прошли через эту пучину – и остались живы?

– Это чудо! Царь знал, что боги помогут ему!

Скоро по холмам запестрели палатки. Жарко запылали костры. Море шумело, мерцая вскипающими барашками волн.

В эту ночь измученное войско уснуло мгновенно. Но Александр еще долго не спал. Он сидел с землемерами и географами над картой, составленной ими. Не спали и его близкие друзья, военачальники – необходимо было посмотреть, что получается на карте.

– Где те дороги, по которым мы прошли?

– Вот они, царь… – Указка скользила по чертежу. Города, горы, реки, дороги…

– А узнали вы, далеко ли тянется этот открытый берег?

– Да, царь, узнали. Открытый берег тянется до города Сида. А там горы снова подойдут к морю.

– Значит, за Сидой персы высадиться уже не смогут?

– Говорят, что там нет стоянок, царь.

Александр удовлетворенно кивнул головой:

– Так. Возьму Сиду, и тогда – берег наш. А персидский флот пускай болтается в море сколько пожелает. Высадиться я персам не дам.

Черный Клит усмехнулся в свою смоляную кудрявую бороду:

– «Я дойду»… «Я возьму»… А мы что будем делать, если ты, царь, один все возьмешь?

Наступила внезапная настороженная тишина. Александр гневно блеснул на него глазами. Но улыбка Клита была добродушна, будто старший брат ласково подшучивал над младшим.

Обижаться было нельзя – Клит ему почти родственник. Он брат его любимой кормилицы Ланики. Но все-таки шутить так не стоило бы. Тем более что старые этеры, военачальники царя Филиппа, незаметно переглянулись между собой и потупили глаза.

Александр овладел собой и так же шутя ответил:

– Вам я тоже найду дело. Об этом ты, Клит, не тревожься!

А когда покончили с делами, Гефестион спросил:

– Александр, как же ты все-таки сразу ринулся в воду? Разве ты знал, что ветер повернет?

– Другим я сказал бы, что знал. Но тебе скажу правду: я не знал ничего. Просто надо было пройти и захватить берег.

– Но ветер мог и не повернуть?

– Мог. А тогда бы мы прошли по скалам, которые фаселиты называют лестницей.

Гордиев узел

Войско проходило по широким фригийским полям. Вот она, Азия! Теперь Александр занимает уже не эллинские, а коренные азиатские города.

Где-то недалеко его ждет Дарий со своими полчищами. Но где? Долго ли еще Александру искать встречи с ним, чтобы разбить его окончательно?

У ворот города Гордий, что стоит во Фригии, Александра встретил Парменион. Он явился сюда из Лидии, точно выполнив приказ царя. Войско, увидев у стен чужого города македонские шапки, подняло радостный крик. Воины Пармениона откликнулись таким же ликующим воплем. Полководцы окружили царя.

Александр вошел в город, утонувший в садах и рощах, как в свои собственные владения. Небо Азии светилось прозрачной голубизной наступающей весны. Чужая речь слышалась на улицах. Странно одетые люди в штанах и длинных одеяниях стояли по сторонам у желтых глиняных стен своих жилищ и смотрели на македонян…

Македонский лагерь раскинулся и в городе, и вокруг города. И не успели македоняне расположиться, как прибыло новое войско – вернулись молодые воины, отпущенные в Македонию на зиму. Царь сам выехал встречать их. Молодое войско, под начальством полководцев Птолемея, Кена и Мелеагра, явилось прямо из Пеллы.

Александр сидел на своем вороном Букефале и смотрел, как идут его воины. Молодые македоняне прекрасно держали строй, крепкие, бодрые, веселые. Завидев царя, они во весь голос прокричали приветствие, и царь, тоже во весь голос, отвечал им. Три тысячи македонской пехоты прошло перед царем, триста македонских всадников, двести всадников-фессалийцев, сто пятьдесят элейцев, которых вел элеец Алкия…

Александр улыбался. Он был дальновиден – молодые воины провели зиму в своих семьях, отдохнули и вернулись, как приказано царем. И, как приказано, с пополнением.

В тот же вечер Александр призвал к себе полководцев, которых он посылал с молодыми в Македонию. Он хотел послушать о делах на родине, о том, как живут в Пелле, о матери… Казалось, что эти люди, пришедшие из македонской земли, принесли с собой и воздух ее, и шум ее лесов, и прохладное дыхание снегов родной горы Олимпа…

Начал Птолемей, человек гордый, властный, с красивыми, но жесткими чертами лица:

– Трудно было договориться с царицей Олимпиадой. Она никак не хотела отпускать свою охрану – целый отряд молодых этеров прятался у нее во дворце.

– Но ты взял их?

– Почти все здесь.

– Хорошо. А что Антипатр?

– Антипатр здоров, – ответил Мелеагр, старый полководец царя Филиппа, – вот письмо от него. Надо сказать, что ему тоже трудно с царицей Олимпиадой.

– Друзья мои, оставим царицу Олимпиаду в покое. Ну что может сделать слабая старая женщина!

Птолемей отвернулся, сжав тонкие губы, чтобы скрыть усмешку. Слабая женщина! Как она проклинала, как она угрожала ему, Птолемею, а ведь все знают, что угрозы ее не бывают пустыми. Хорошо, что у него с собой был приказ Александра!

– Вы лучше расскажите, друзья, что там, в Элладе?

– В Элладе худо, – осторожно, стараясь подбирать слова, ответил полководец Кен, – в Спарте опять начинаются какие-то безумные замыслы.

– Царь Агис?

– Да.