секретарша пьяна. Подкрался сзади, положил руку на плечо:

– Ваши документы!

Инна вскинула голову, узнала начальника, попыталась вскочить на ноги, но едва не упала.

– Ой, голова кружится! Марат Феликсович, рада вас видеть. Я уж думала, что вы не вернётесь…

Он уклонился от её объятий, спросил сухо:

– Где они?

– Ой, они спорили, потом старый мексикашка взбесился, молодой ударил его мечом, и оба пропали на х…

Марат Феликсович с облегчением вздохнул. Что бы ни случилось, одно было ясно: Хранитель не дал Котову ключ к Гхошу. Шанс когда-нибудь найти к нему доступ оставался.

– Вставай, пойдём домой.

– А может, мы прямо тут, шеф? – подмигнула Инна. – Такая экзотика…

Меринов молча включил тхабс.

Глава 21

КОТОВ ПРОТИВ КОТОВА

Они не привыкли предаваться унынию и хандрить. Характеры всех троих были схожи и требовали действия. Но решить проблему с кондачка не представлялось возможным, поэтому, вернувшись из Думы после встречи с Рыковым-Мериновым, Посвящённые первым делом созвали командиров групп и подразделений «СМЕРЧа» и провели совещание, определившее дальнейшую работу «чистилища». Затем ликвидировали провалившуюся базу в Марфине, перевезя всё оборудование и мебель в три других района, где строились запасные базы и офисы. Перевели мейдер Вени Соколова на режим постоянной «летучей» готовности, снабдив бойцов отряда защитными «тюбетейками» от психотронного излучения. А вечером того же дня собрались на квартире Котовых, угрюмо-озабоченные, молчаливые, но не опустившие руки.

– Выполнить задачу Германа нереально, – высказал общее мнение Парамонов. – Даже если мы найдём Стаса, добровольно он нам синкэн не отдаст.

– Но и не искать его мы не можем, – буркнул Василий Никифорович, буквально почерневший за последние сутки. – У нас нет выбора.

– Давайте всё-таки попробуем отыскать адрес Ульяны, – предложил Самандар, то и дело прикладывающий трубку мобильника к уху. – На всякий случай. Мало ли что случится, а нам не мешало бы знать, где её прячет Герман.

– Он это почувствует, – качнул головой Василий Никифорович.

– Если мы сможем организовать пси-солитон по типу «четвёртой сферы света»…

– И объединиться «Размышлением Бога», – быстро подхватил идею Самандара Парамонов, – мы получим независимое метасознание. Рыков не сможет нас идентифицировать, это не его уровень.

Василий Никифорович встал, прошёлся по комнате – руки в карманах брюк, сел на диван.

– Надеюсь, наше положение не ухудшится. Устраивайтесь поудобнее. Водителем солитона буду я, если не возражаете.

Самандар пожал плечами, отключил мобильник.

– Я готов.

– Приступили, – кивнул Иван Терентьевич.

Василий Никифорович закрыл глаза и открыл «внутренние врата души». В голове зазвучала струнная музыка, состоящая из разных мелодий: друзья начали искать ментальные связи, настраиваясь на общую «сферу света». Но вот мелодии сблизились, зазвучали синхронно, ментальные поля Посвящённых образовали маленький резонансный контур, своеобразную солитонную волну, и Василий Никифорович перестал быть самим собой. Точнее, границы его личности расширились, обняли индивидуальные мыслесферы друзей, и он стал чувствовать себя шестируким шестиногим трёхголовым существом, способным пронизывать массивные материальные образования и ощущать «тонкие планы» бытия.

«Переходим в силу Эл».

Диапазон видения-чувствования Котова, а вместе с ним и его «ведомых» скачком раздвинулся. Они стали видеть в ультрафиолете, в инфракрасном свете, в рентгеновском и длинноволновом диапазонах электромагнитного спектра. Сознание Василия, став многослойным из-за «интерференции» сознаний Посвящённых, получило удивительную возможность проникать в сознание других людей и в общее континуальное энергоинформационное поле космоса, не совсем правильно называемое менталом.

Перед мысленным взором «тройного солитона» Посвящённых предстало своеобразное колышущееся, брызжущее искрами, вспыхивающее, мерцающее море света – море «подсознания» колоссальной живой системы под названием «планета Земля».

«Поиск!»

«Одну минуту – защита! – напомнил Самандар. – Я чую псов!»

Он имел в виду особые программы защиты ментала от проникновения в него «посторонних психосфер», которые были известны как «сторожевые псы границ».

«Повышаем потенциал Эл! Используем местный рельеф!»

Василий Никифорович предлагал «спрятаться» за более массивными психофизическими эгрегорами, образующими «горы», «стены» и «острова».

Тихий гул и треск донеслись из глубин ментального моря. Над его туманно-призрачными волнами показались кошмарные всадники на кошмарных конях: мертвецы в истлевших одеждах на скелетах жутких драконов. Это и были «сторожевые псы ментала», ничуть не напоминавшие живых земных собак.

Однако психоэнергетический солитон Посвящённых уже нырнул в «море», под ближайший «остров», и всадники проскакали мимо, вертя черепами с провалами глаз, ушей, носов и ртов. Не доходя до размытой линии горизонта, они растворились в «морских испарениях».

«Поиск!»

Струнное гудение ментального эфира смолкло, будто его выключили. Эгрегор охотников за информацией перешёл в иное качество, обрёл метасознание, стал высокочувствительной поисковой системой, способной видеть глубины материи – вплоть до элементарных частиц и слышать «беседы» животных и растительных биоструктур.

В глубокой «подсознательной» тишине психокосмоса Земли прозвучал тоненький вскрик ребёнка.

«Подмосковье!» – отреагировал Самандар.

«Вижу! – отрезал Котов. – Локализуем!»

Голосок ребёнка прозвучал ещё раз, отчётливее. Спустя мгновение стали известны координаты носителя детского пси-голоса.

«Заморёново! Я знаю, где это!» – быстро просигналил Самандар.

Внезапно кто-то посмотрел на пси-солитон Посвящённых, оценивающе, воинственно, озадаченно. Над «морем» ментала просияла призрачная фигура человека с горящими глазами, растаяла.

«Ноги!»

Общий пси-солитон Посвящённых распался на три индивидуальные мыслесферы, поле видения скачком сузилось до пределов города, ещё ниже – до пределов комнаты, вернулось в границы тел. Василий Никифорович ощутил себя сидящим на диване в гостиной. Голова слегка кружилась, рот пересох, как после долгого бега по пустыне.

– Заморёново, Северо-Запад, по Новорижской трассе, – торопливо сказал Вахид Тожиевич. – По-моему, это одна из бывших царских усадеб. Километров двадцать пять за МКАД.

– А Герман, похоже, нас не уважает, – задумчиво проговорил Иван Терентьевич. – Ульяну-то он закрыл «непроглядом», а сына твоего не догадался.

Василий Никифорович сгорбился, обнимая колени.