труд. У меня тысячи программистов и ученых, которых я могу засадить за работу на двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я намерен построить крупнейшую в Интернете мультимедийную базу данных, работающую в режиме онлайн.

— Каким образом?

— Изображения могут ссылаться друг на друга точь-в-точь как веб-страницы. Люди, занимающиеся поиском изображения, идут от одного похожего изображения к следующему. Не надо анализировать метаданные или изображения — анализируйте ссылки. Коль скоро они в вашей базе данных, можете выстраивать миллиарды, триллионы связей, генерируемых пользователем. Затем я возьму сами изображения, с супервысоким разрешением, и использую свои алгоритмы, чтобы их сжать. У меня имеется десяток серверных пулов, стоящих без дела, только и ждущих, чтобы их наполнили такими данными.

— Но авторские права на изображения — как ты их обойдешь?

— К черту авторские права! Авторские права себя изжили. Такова природа Интернета. Информация должна быть свободной для доступа — подходи и бери. Все остальные так поступают — почему не я?

Над столом воцарилось уважительное молчание.

— А чтобы стартовать, у меня имеется козырь в рукаве. — Скотт поднял бокал, издав горлом сдавленный смешок. — Да еще какой.

Он сделал трехсотдолларовый глоток вина, закрыв глаза в полнейшем наслаждении.

— Мистер Блэкберн? — раздался рядом негромкий почтительный голос с бостонским акцентом.

Миллиардер обернулся, недовольный тем, что его прервали. Рядом стоял человек в заурядном костюме, небольшого роста и непримечательной внешности.

— Кто вы?

— Я шеф службы безопасности «Британии» Пэт Кемпер. Не могли бы мы перекинуться парой слов наедине?

— Шеф безопасности? А в чем дело?

— Не стоит волноваться, это рутинная процедура, простая формальность.

— Вы можете говорить при моих друзьях. Мне нечего от них скрывать.

Кемпер на миг замялся, потом согласился:

— Очень хорошо. Не возражаете, если я присяду? — И, окинув быстрым взглядом обеденный зал, занял место справа от Блэкберна. — Приношу глубокие извинения за то, что прервал ваш обед, — произнес шеф службы безопасности, царапая бостонским акцентом слух Блэкберна. Малый выглядел и говорил как коп. — Но протокол требует, чтобы я задал вам несколько вопросов. Это по поводу горничной, которая убирала ваши апартаменты. Ее имя Хуанита Сантамария.

— Горничная? — нахмурился Блэкберн. — У меня есть собственная горничная, и ваши люди могут работать только под ее началом.

— Сантамария была в ваших покоях дважды. Второй раз случился в первый вечер, в районе восьми тридцати, когда она пришла разобрать постели. Вы помните, как она приходила в номер?

— Вчера вечером в восемь тридцать? — Блэкберн откинулся на стуле, отпил еще вина. — Никого там не было. Моя личная горничная страдала от морской болезни и находилась в лазарете, где ее выворачивало наизнанку. Сам я обедал. А сверх всего отдал четкие распоряжения, чтобы никто не входил в мой номер без спроса.

— Прошу прощения за вопрос, сэр, но не знаете ли вы, что могло произойти в вашем номере в тот вечер? Может, какой-то несчастный случай? Не могла ли она с кем-то там столкнуться? Или, например, что-то сломать… или даже украсть?

— А что с ней случилось?

Начальник охраны помедлил в нерешительности.

— Собственно говоря, вскоре после того, как мисс Сантамария покинула вашу каюту, у нее произошел нервный срыв. Впоследствии она лишила себя жизни. В то же время те, кто знал ее, товарки по комнате и другие, не видели признаков надвигающейся беды. По их словам, она была уравновешенной религиозной особой.

— Так всегда говорят о маньяке-убийце или самоубийце, — поморщился Блэкберн.

— Другие горничные утверждают, что, когда мисс Сантамария отправлялась на работу, она была в хорошем настроении.

— Ничем не могу вам помочь. — Блэкберн легко взболтал вино и поднес к носу. — Никого там не было. Ничего не сломано и не украдено. Поверьте: я приглядываю за своими вещами.

— Не могла ли она что-то увидеть или к чему-то прикоснуться? Что-нибудь такое, что могло ее напугать?

Блэкберн внезапно замер с бокалом в руке, не завершив дегустационный ритуал. Наконец он поставил его обратно, так и не отпив.

— Мистер Блэкберн, — напомнил Кемпер.

Скотт рассеянно повернулся.

— Абсолютно ничего, — произнес он слабым, лишенным эмоций голосом. — Повторюсь, в каюте никого не было. Моя горничная находилась в лазарете, я — на обеде. То, что произошло с этой женщиной, не имеет никакого отношения к моей каюте. Она даже не должна была там находиться.

— Очень хорошо, — подытожил Кемпер, вставая. — Я так и предполагал, но вы же знаете — порядок и все такое. «Северная звезда» с меня шкуру сдерет, если не будут соблюдены все формальности. — Шеф службы безопасности улыбнулся. — Джентльмены, не будем больше возвращаться к этому вопросу. Благодарю за проявленное терпение и желаю приятного вечера. — Он кивнул каждому из мужчин по очереди и быстро зашагал прочь.

Лэмб некоторое время смотрел ему вслед, затем повернулся к Блэкберну:

— Ну и что ты на это скажешь, дружище Скотти? Странные дела творятся на нижних палубах! — И принял мелодраматическую позу.

Блэкберн не ответил.

К их столу бесшумно приблизился официант.

— Позвольте зачитать список блюд от шеф-повара на сегодняшний вечер, господа.

— Пожалуйста. Мне придется отъедаться два дня, чтобы восполнить упущенное. — Лэмб в предвкушении потер руки.

Но Блэкберн вдруг резко поднялся, с грохотом опрокидывая стул.

— Скотт? — обеспокоенно воскликнул Кальдерон.

— Я не голоден, — бросил тот.

Лицо его стало очень бледно.

— Эй, Скотти, — запротестовал Лэмб. — Эй, погоди! Куда ты?

— К себе в каюту.

С этими словами Блэкберн развернулся и спешно покинул ресторан.

Глава 25

— Это звучит просто ужасно, — сочувственно ответила собеседница приятным голосом. — Может быть, мне поговорить с пожилой дамой?

— О, нет-нет! — всполошилась Инга, ужаснувшись такому предложению. — Пожалуйста, не надо. Все не так уж плохо, правда. Я уже привыкла.

— Ну, как хотите. Если передумаете, дайте знать.

— Вы очень добры. Просто нужно бывает иногда с кем-то поговорить. — И она замолчала, заливаясь краской.

Ничего подобного никогда не случалось с Ингой прежде. Будучи болезненно застенчивой, она всегда вела замкнутую жизнь. И вот, подумать только, изливает душу человеку, которого встретила полчаса назад.

Большие, отделанные золотом часы на оклеенной обоями стене Чатсуорт-салона показывали без пяти десять. В дальнем углу тихонько наигрывал струнный квартет, мимо изредка прохаживались под руку пары. Судовую гостиную залило мягким золотым сиянием тысячи клиновидных, суживающихся кверху электрических свечей. Инга никогда не бывала в таком красивом месте.

Быть может, причиной ее откровенности стала волшебная атмосфера этого уголка, которая помогла ей ослабить внутренние вожжи. Или, может, дело во внешности и характере ее новой знакомой: высокой, уверенной в себе, излучающей доброжелательность.

Сидящая на другом конце дивана незнакомка неторопливо закинула ногу на ногу.

— Значит, вы всю жизнь провели в монастырских школах?

— Почти всю. С шестилетнего возраста. С того времени, как