В комнату вошёл Элуорк, неся шерстяной плед, бинты и какие-то склянки. Несмотря на моё удивление и ярко выраженную неприязнь, молча он укрыл меня пледом, налил бокал шерри, взятый с чайного столика, своим видом пробудивший у меня невыносимые воспоминания. Алкоголь сделал своё дело, заглушив боль и распространив тепло по дрожащему телу. Я недоумевал, откуда взялась такая сверхъестественная гостеприимность. Обрабатывая и забинтовывая мои руки и лицо, покрытые ссадинами и рваными порезами, Элуорк наконец-то издал нотки своего баритона, нарушив гнетущую тишину Блекстоунхилл: «Я так понимаю, вы вновь наблюдали за мной. В этот раз вам дорого обошлась ваша профессиональная дотошность, ночью вы поскользнулись и, ударившись головой о камень, пролежали без сознания до утра, пока я вас не обнаружил». Слова прозвучали с гипнотической настойчивостью, и я сделал вид, что поверил в эту нелепость, хотя ясно осознавал, что произошло ночью. Когда мерзкая жабоподобная тварь набросилась на меня, моя рука зацепилась и сорвала со склизкой холодной груди золотой амулет, который, очнувшись, я обнаружил зажатым в руке и незаметно от Элуорка сунул в карман. Именно это осязаемое доказательство говорило в пользу того, что всё увиденное и произошедшее со мной ночью было невероятной, но реальностью.

Пролежав примерно с полчаса, я поднялся и, провожаемый Элуорком, не проронившим больше ни слова, прихрамывая, добрёл до дома мистера Мартина. Тот с бледным лицом попросил моих соседей — молодых людей — помочь мне подняться в свою комнату, переодеться и улечься в кровать. После надо мной по-матерински хлопотала жена мистера Мартина, а через несколько часов отдыха все четверо стали выведывать, что же со мной произошло. На расспросы я отвечал уже известными событиями ночного разговора с мистером Мартином и тем, что мне безуспешно пытался внушить Элуорк.

Пошла третья неделя моей жизни в Шотландии, до моего возвращения в пыльные баррикады Кингспорт Газет оставалось ещё две недели, но возвращаться не было ни какого желания, даже после всего произошедшего. События, вызвавшие у меня шок, тем не менее настолько затянули меня в свой водоворот загадок, что я просто не мог их бросить неразрешёнными и уехать. Таким образом я полностью отдавался раздумьям о них, что собственно мне оставалось делать лёжа в кровати и оправляясь от телесных травм. Также я не переставал вертеть в руках золотой амулет, вернее золотым он мне показался только на первый взгляд, на самом же деле это был неизвестный мне сплав, желтоватый, с белёсым глянцем. Внешне амулет напоминал пару параллельных щупалец, сложенных в некое подобие ока вокруг кольца — зрачка, в центре которого располагалось причудливое тройное волнообразное перекрестье, напоминавшее отчасти свастику, отчасти кельтский трискель. Мало того, что этот артефакт доказывал реальность произошедших со мною событий и реальность существования тех омерзительных жабоподобных тварей, но неужели он ещё служил и доказательством их развитости. Неужели эти антропоморфные чудовища были настолько прогрессивны, что могли изготовлять ювелирные украшения, да ещё со столь причудливой символикой, явно указывавшей на наличие некоего примитивного религиозного культа.

Вновь и вновь я отвергал не только идею о развитости этих созданий, но даже саму мысль об их существовании, но удивительный амулет в моих руках был неприятным доказательством обратного. Еле ощутимый рыбный запах, исходивший от диковинной вещицы, напоминал то о водных глубинах Лох-Несса, то об обитавших в нём омерзительных и вместе с тем удивительных существах. Мне вспоминались всевозможные мифы о русалках, ундинах, тритонах, сиренах, упоминания о греческом Посейдоне и месопотамских богах Оаннесе и Дагоне. Морской народ нашёл отражение в культуре практически всех великих цивилизаций Земли, так почему бы не предположить, что я столкнулся нос к носу с представителями этого неведомого народа, веками обитавшего в морях и океанах по соседству с людьми на суше? Казалось, мой профессиональный энтузиазм и природное любопытство были превыше всего.

С этими мыслями, накануне второго дня третьей недели, я отошёл ко сну, который оказался недолгим. Необычные сновидения, наблюдаемые мною почти уже целый месяц, в последние дни стали гораздо яснее, я смог явственно различать, как погружаюсь в воды Лох-Несса, вижу верхушки циклопических храмов, погребённых под толщами чёрного ила, бесчисленные колоннады и гротескные арки, отдалённо напоминавшие греческую архитектуру, но вместе с тем обладавшую какой-то неприятной неевклидовой геометрией. Но, как я и сказал, вскоре сон мой был нарушен уже знакомым протяжным звуком, доносившимся из Блекстоунхилл. Несколько минут я лежал в безлунной полуночной тьме, широко открыв глаза и вслушиваясь в наступившую тишину. В памяти всплыли события ночного происшествия, ярко горящие на берегу факелы, плеск воды и поднимающиеся из них омерзительные фигуры.

Вновь тишину прорезал протяжный гул — в этот раз он напоминал скорее призывный вой. Я приподнялся в кровати, тело всё ещё ныло от боли. Минуту спустя тушину взорвал далёкий нечеловеческий вопль, вскочив с кровати, я разом запрыгнул в брюки, натянул ботинки на босу ногу и набросил, не застёгивая, рубашку. Инстинктивно ориентируясь в полной темноте я схватил пиджак, револьвер и фонарь, распахнул дверь и, превозмогая боль, сбежал по лестнице в холл, нос к носу столкнувшись с остальными представителями мужского населения дома. Не проронив ни слова, все вчетвером мы выскочили на улицу и направились в Блекстоунхилл, откуда раздался дикий вопль.

Всё так же из-за холма показался свет факелов, озаряющий мрачный берег, но к удивлению на нём никого не было. Подойдя к месту, где Элуорк проводил свои ритуалы, мы в ужасе замерли. Яркие всполохи факелов отражались в багряных следах, тянувшихся от скомканной чёрной тряпки к каменным ступеням. Подойдя к тому, что некогда было частью шёлковой мантии, а ныне представлявшему залитый кровью свёрток, мистер Мартин расправил дулом ружья его складки. Бледная, по старчески сухая рука, крепко сжимавшая испачканный кровью резной рог — единственное, что осталось от Александра Элуорка, сгинувшего в пучинах Лох-Несса.

Когда оцепенение прошло, мистер Мартин послал одного из молодых людей в свой дом вызвать полицию, оставшись охранять территорию Блекстоунхилл на случай появления убийцы, я же, не дожидаясь ни тех ни других, поспешил в особняк. Проникнув внутрь, я сразу же направился в гостиную, где принялся обшаривать полки с книгами. Как я и ожидал, моему взору предстала необычайно огромная коллекция эзотерической литературы, содержащая такие редчайшие артефакты, как латинские «De Vermis Mysteriis», Аббата Бартоломью, таинственную «Liber Ivonis», и даже считавшуюся утерянной пьесу «Le Roi en Jaune», которую я не решился даже пролистать. Мне попадались многочисленные работы Елены Блаватской, Уоллиса Баджа, Поля Кристиана и прочих известных деятелей оккультного мира, и тем не менее ни одна из них