– Господин мой, прости раба своего, дерзнувшего нарушить твой покой, – слуга, не разжимая рук, стукнулся головой о пол.

– Я принесу тебя в жертву, грязный к'лох, за то, что ты нарушил мой покой, – вяло бросил ожидаемую фразу хозяин.

– Во славу Сиятельного Бога! – возопил слуга. Жрец поморщился, дворцовый этикет давно ему опротивел, но он был вынужден его придерживаться. Не им заведено, не ему ломать. Да и не разменивался Тлапт'ыщ никогда на мелочи.

– Говори, шелудивая плешь!

– Твоего драгоценного внимания уже второй день ожидает пришелец! – Слуга снова врезался головой в пол, не делая попытки руками смягчить удар. – Он дерзнул проявить нетерпение! Стражи пробовали ему возразить и сейчас лежат связанными у твоих дверей!

Сказав это, слуга на всякий случай отполз на пару шагов назад. Как оказалось – не зря. На то место, где он только что находился, обрушилась тяжёлая ваза, пущенная уверенной рукой господина. Но Тлапт'ыщ не был бы Верховным жрецом так долго, если бы не умел предвидеть события. Вторая ваза приземлилась точно на макушку незадачливого вестника, опрокинув того навзничь.

– Этот наглец появился неведомо откуда перед самым порогом моего дворца, – жрец подошёл к слуге, распластанному среди черепков и изломанных цветов, злобно пнул его в живот, – а теперь он, вместо того чтобы смиренно ожидать моего драгоценнейшего внимания, – второй пинок пришёлся слуге по паху, – смеет его требовать!

Третьим пинком, кроша зубы, жрец разбил рот, дерзнувший произнести такие слова.

Слегка успокоив расшалившиеся нервы, Тлапт'ыщ подошёл к низкому, изукрашенному затейливой резьбой столику, на котором стоял гонг. Взяв золотой молоточек, он несколько раз сильно ударил по отполированному металлу. Гонг отозвался низким гулом, от которого завибрировал воздух. Дрожь передалась стенам, по ним прокатилась волна и они отозвались стонущим вздохом: распахнулась потайная дверь, и в опочивальню вдвинулся отряд телохранителей.

Второй отряд чёрными тенями появился за окнами. За входными дверями послышались крики и звон – там сражался вынырнувший из потайных дверей в коридоре третий отряд телохранителей.

Тлапт'ыщ скривил губы в довольной усмешке. Пусть пришелец попробует одолеть натасканных бойцов, один вид которых внушал ужас врагам.

Дверь, над которой целый год трудились наилучшие мастера инкрустации, распахнулась, изо всех сил ударив по стене. Драгоценные осколки каплями крови брызнули во все стороны и, дробно стуча, раскатились по полу. В открывшийся проём спиной вперёд влетели один за другим три телохранителя. Первый головой воткнулся в огромную вазу и остался лежать, погребённый под ворохом цветов. Второй, пролетев ползала, приземлился на слугу, так и не пришедшего в сознание. Затрещали кости, чьи – непонятно. Третий, плюхнувшись на пол, заскользил по белоснежному мрамору и ткнулся головой в расшитые туфли Тлапт'ыща, который проворно стукнул прикатившегося по маковке.

Дверь, ударившись о стену, отскочила от неё и закрылась, оставив находящихся внутри в полнейшем недоумении. По ту сторону двери опять что-то упало, зазвенело, разбиваясь, громыхнуло, ударилось в створки, и воцарилась тишина…

Никто в опочивальне не произнёс ни слова, только телохранители молниеносно перегруппировались в кольцо, окружив Верховного жреца. Кольцо, как ядовитый иг'гуан иглами, ощетинилось копьями…

Многострадальная дверь начала медленно приоткрываться, но сразу же захлопнулась. Копья дрогнули. Дверь резко распахнулась. Метнувшиеся копья проткнули показавшееся в проёме тело.

– Неплохо, весьма неплохо, – прокомментировал невероятный пришелец, отбрасывая двух телохранителей, чьи трупы он использовал в качестве щита.

Тлапт'ыщ, приподнявшись на цыпочки, уставился на нарушителя спокойствия поверх голов телохранителей.

Ворвавшийся был чужеземцем. У мужчин путлщ'рео никогда не было такой светлой кожи. Да и ростом незнакомец превосходил всех, когда-либо виденных Верховным жрецом. Тлапт'ыщ невероятно гордился своим высоким ростом, но наглецу он бы едва достал до плеча. Великолепные мускулы рельефно обрисовывала одежда, помятая и изодранная, явно с чужого плеча.

Если бы не пикантность момента, жрец бы залюбовался отличным образчиком мужества, который являл сейчас собою неизвестный воин. О том, что пришелец воин, помимо продемонстрированного только что искусства свидетельствовало лицо со шрамами, цепкий взгляд, мгновенно обежавший помещение и зафиксировавший месторасположение предметов и людей; движения, скупые и выверенные – пришелец мгновенно занял боевую стойку, приподняв и чуть отведя вбок самое главное доказательство принадлежности к касте воинов – грозно сверкающий клинок.

Двое телохранителей с копьями наперевес бросились к пришельцу, который, не двигаясь, стоял у двери. Два раза сверкнула молния – головы снесло с плеч, вверх фонтанами ударила кровь. Тела по инерции сделали пару шагов, продолжая замах, но колени подломились, и то, что всего секунду назад было людьми, пало на мрамор и задёргалось в лужах своей крови. Головы стукнулись об пол и закрутились на его гладкой поверхности, чертя кровавые круги. Остолбеневшие живые стражники не могли отвести взглядов от широко распахнутых глаз бывших соратников. Головы перестали вращаться и медленно закрыли глаза. Лица живых телохранителей вмиг сравнялись цветом с мраморным полом.

Тлапт'ыщ же не мог отвести взгляда от клинка в руках незнакомца. В голове жреца заворочались мысли, пока ещё смутные и неоформившиеся, звериным чутьём он почуял, что ему жизненно необходим этот воин…

– В чём суть проблемы, Высокородный? – любезно осведомился Тлапт'ыщ, словно между ним и собеседником не было препятствия из приготовившихся умереть воинов.

Тон завсегдатая светских вечеринок слегка смутил пришельца, приготовившегося к битве.

– Так и будем говорить? – хмуро осведомился он. – Или постелим ковёр из твоих шавок?

Слово «шавок» жрец не понял, но по тону было ясно, что воин подразумевал телохранителей, по-прежнему окружавших его. Копья в их руках сменились обсидиановыми кинжалами.

Тлапт'ыщ рискнул. Одним коротким словом он отпустил людей; они словно растворились в стенах, не забыв прихватить с пола троих товарищей, пребывавших в отключке. Обезглавленные трупы, равно как и слуга, остались.

– Так-то лучше! – воин опустил клинок, всё ещё крепко сжимая рукоять.

Он быстрым шагом обошёл комнату, приподнимая остриём подушки и лезвием раздвигая драпировки. Тлапт'ыщ настороженно наблюдал за его действиями. Не то чтобы он боялся, но остерегаться следовало. Быть может, незнакомца наняли его враги. Кинжал за поясом хоть и прибавлял жрецу каплю уверенности, но у него были сильные сомнения, успеет ли он оружием воспользоваться. Да и как мог противостоять короткий каменный клинок хищному блеску великолепного лезвия в руках пришельца?

Верховный жрец опустился на подушки, приглашающим жестом указал место перед собой.