«Энон» заключил ее мысли в ласковые объятия. На мгновение Сиринкс показалось, что ионное поле флайера просочилось в кабину, заполнив ее золотистым сиянием.

Они опустились на одну из посадочных площадок, расположенных в коммерческой зоне. Электрофлюоресцентные батареи, окружавшие металлическую решетку, излучали ярко-розовое свечение. Лишь в очень немногих окнах ближайшей жилой башни горел свет.

— Такое впечатление, что у них траур, — перейдя в закрытый ментальный диапазон, сказала она Оксли, когда спускалась по алюминиевому трапу. Они полетели вдвоем, чтобы маленький флайер мог взять побольше груза. Но для того чтобы перевезти все шестьдесят ящиков, все равно нужно было сделать три рейса.

— Да, — нахмурившись, он огляделся по сторонам. — К тому же в доке совсем немного рыбацких судов.

Выйдя из темноты, Эйск и Мосул ступили на залитый светом электрофлюоресцентных батарей пятачок.

Сиринкс забыла обо всем, когда на нее обрушился шквал восторженных приветствий Мосула, насыщенных озорными эротическими намеками.

Обняв его, она насладилась долгим поцелуем.

— Я хотела бы с ней познакомиться, — сказала она ему. — Везет ей, вот что.

— Познакомишься.

Лениво болтая, они стояли посреди площадки, а чешуйчатокожие мартышки под чутким руководством Оксли разгружали первую партию ящиков, складывая их на плоскую тележку, управляемую процессором. Когда все восемнадцать ящиков были перегружены, тележка с гулом покатила в направлении купола одного из приземистых складов, окружавших парковую зону.

— Мне продолжать доставку? — спросил Оксли.

— Да, пожалуйста, — ответил Эйск. — Я уже договорился о продаже товара другим семьям.

Пилот кивнул и, подмигнув Сиринкс, которая стояла рядом с Мосулом, обнявшим ее за плечи, направился к флайеру. Усевшись в командирское кресло, он установил ментальную связь с процессором управления.

Что-то мешало созданию когерентного магнитного поля. На его формирование ушло много времени. Ему пришлось подключать компенсирующие программы. К тому времени когда флайер наконец оторвался от посадочной площадки, генератор плавления работал в опасном режиме, развивая почти максимальную мощность.

Несколько раз Оксли хотел повернуть назад, но когда флайер преодолел высоту сто метров, поле быстро стабилизировалось. Ему пришлось снижать мощность. Программы диагностики докладывали, что все системы работают безукоризненно.

По привычке обругав сделанную на Кулу технику, Оксли приказал полетному компьютеру рассчитать орбитальную траекторию, по которой он должен был вернуться к «Энону».

— Увидимся через три часа, — обратилась к нему Сиринкс, наблюдавшая за тем, как сверкающая маленькая комета совершала виражи над жилыми башнями, перед тем как взмыть в ночное небо.

— Через три часа! — Оксли намеренно пропустил свой стон в ментальный канал.

— Ничего, вы же профессионалы и поэтому должны справиться.

Флайер начал резкий подъем. Одним из преимуществ планет-океанов являлось то, что грохот, сопровождающий преодоление звукового барьера, могли слышать только жители того поселения, откуда производился старт. Удалившись от острова на пятнадцать километров, флайер полетел с возрастающей скоростью.

Внезапно ментальная связь с Перником оборвалась. Обычно по мере увеличения расстояния контакт постепенно становился все более слабым, пока совсем не прекращался. Но здесь все было совсем иначе. Скорее это напоминало металлические ставни, которые вдруг мгновенно захлопнулись. Оксли уже перевалило за сто пятьдесят, и за свою жизнь он посетил почти все уголки Конфедерации, но никогда прежде ему не приходилось слышать, чтобы эденистское обиталище поступало таким образом. Такое поведение было чуждо его морально-этическим принципам.

Он включил кормовые сенсоры. Жемчужно-розовое сияние, заполнившее горизонт, отбрасывало на темную поверхность воды мерцающие блики.

— Что… — слова застряли у него в горле.

— Перник? — обратился он к острову. — Перник, что происходит? Что это за свет?

Ответом ему была полная тишина. В ментальном диапазоне не осталось ни малейшего следа от мыслей личности острова.

— Сиринкс?

Никакого ответа.

— «Энон», что-то происходит с Перником, ты можешь выйти на Сиринкс?

— Она все еще там, — ответил встревоженный космояст-реб. — Но я не могу с ней связаться. Что-то мешает.

— О боже, — сделав разворот, он снова взял курс на остров.

Единственная тоненькая нить ментальной связи, тянувшаяся к космоястребу, находившемуся на орбите, теперь расширилась, обеспечив ему поддержку бесчисленного количества разумов, слившихся в единую сущность, подняв его на гребень волны могучего интеллекта. Теперь он уже не был одинок. К нему вернулось спокойствие. На смену сомнениям и страхам пришли уверенность и решимость, в которых так нуждалась его измотанная психика. Сидя в скорлупке крошечного аппарата, пролетавшего над необъятным океаном, он на какое-то мгновение почувствовал себя ужасно одиноким. Теперь он вновь обрел себя, снова почувствовал в себе энергию шестнадцатилетнего, которую пробудило в нем ледяное спокойствие островов. Ему было так же хорошо, как ребенку, согретому ласковой заботой мудрого и сильного взрослого. Это было еще одно подтверждение его приверженности эденизму, и он был глубоко счастлив тем, что является его частью.

— Оксли, это остров Талия, мы знаем о том, что Перник вышел из ментального диапазона, и сейчас решаем на общепланетарном уровне, что делать с этой проблемой.

— Меня беспокоит воздействие этого красного свечения, — ответил он. Скорость флайера вновь резко упала, опустившись ниже звукового барьера. В восьми километрах от аппарата ярко-красным светом мерцал Перник.

Тем временем дискуссия, организованная островами, подошла к концу. В ней приняла участие каждая разумная сущность ментального союза планеты. Был произведен анализ всей имевшейся информации. Обсуждались и либо отвергались, либо тщательно разрабатывались варианты решений проблемы. Через две секунды после рассмотрения проблемы было заявлено:

— Мы считаем, что это был Латон. Прошлой ночью прибыл корабль того же класса, что и «Яку». Он послал на остров космоплан. Начиная с этого момента коммуникационные способности Перника снизились до шестидесяти процентов.

— Латон? — задал вопрос «Энон» и потрясенные члены его экипажа.

— Да, — согласие Атлантиса суммировало информацию, два дня назад полученную от космоястреба. — Поскольку у нас нет орбитальных станций, проверка прибывающих кораблей, естественно, далека от совершенства и зависит исключительно от сенсоров орбитальной платформы, которые находятся в ведении службы управления гражданскими полетами. Сам корабль, естественно, убыл, но его космоплан остался. Перник и его население, должно быть, зомбированы энергетическим вирусом.