– Спасибо, – сказал я, пытаясь отдышаться. Я достал, замер. Мы пока не меняли позу. Она стояла, выгнувшись, как кошка, а я смотрел на вытекающую кровь со спермой по ноге.

– Тебе спасибо.

– Хорошая картина получилась.

Мы прибрались, оттерлись, застегнулись. Сели в курилке, допили чай. Вкусный зеленый чай без сахара, блестящая крышка термоса вместо кружки, пылинки кружатся в утреннем свете. Она достала салфетку и стерла кровь с моего лица. Мои джинсы тоже немного испачкались. Попытался их оттереть, но не вышло. Придется соврать, что на меня музыканты пролили вино.

Созрел через три месяца. Пришел в кабинет к Шахиджаняну и сказал:

– Я больше не могу.

– Что случилось?

– Хочу уволиться.

– Вам не нравится у нас?

– Мне нравится почти все. Но я ожидал все-таки, что буду работать редактором. К тому же я не могу вести эти трансляции. Понимаете, я могу общаться с людьми по настроению, читать что-то, отвечать на вопросы, рассказывать смешные истории. Но не когда это надо делать по графику, два часа в день.

– Вы могли бы оттачивать ваш актерский талант.

– Мне тяжело.

Шахиджанян встал. Он сказал:

– Мне тоже тяжело с вами. Я сразу знал, что будет так. Вам нужно заниматься другими вещами. Писать книги. Снимать кино. Не тратьте время на офисы.

– Когда-нибудь так и будет. Лет через десять.

– Ладно. Вы уходите, но у меня одно условие.

Шахиджанян повернулся к заму:

– Евгений Алексеевич. У нас есть сто тысяч наличкой?

– Должно быть, Владимир Владимирович.

– Условие мое такое. Вы уходите от нас. Но я даю вам в подарок сто тысяч рублей. Вы хотя бы какое-то время не будете работать, а будете писать книгу.

Таких подарков мне еще не делали. Я нахмурился:

– Это что еще за розыгрыш? Сейчас из шкафа вылезет ведущий?

Зам рылся по ящикам, собирая деньги.

– Возражения не принимаются, – сказал Шахиджанян. – Это подарок от меня. Я знаю, что вам нужны деньги. Может быть, вам хватит на два или три месяца. Сколько вам нужно, чтобы написать книгу?

Зам собрал пятитысячные купюры, но их было немного. Потом в ход пошли тысячные. Остатки он добирал уже сотками. Так что конверт получился довольно пухлым. Шахиджанян подошел ко мне, пожал руку и пихнул конвертом в сумку.

– Возражения не принимаются.

– И когда я должен отдать?

– Никогда.

У нас было две комнаты. Но вторая использовалась как кладовая. Оказавшись дома, зашел туда. Да, можно было немного прибраться и освободить заваленный письменный стол. Почему я раньше этого не сделал?

Вот Оксана удивится, когда вернется с работы. Я разгреб завалы, стал устраивать себе кабинетик. Открыл ящик стола. Нет, не подходит. Конверт должен лежать где-то на полке. Чтобы я отрывался от клавиатуры, смотрел на него, потом продолжал писать. Пара часов, тряпка, ведро; отмыл окно, разложил книги. Переложил старую пыльную технику, ковры, обломки кресел, кривой торшер, бухгалтерские книги, пыльные словари – все местное барахло в одной половине комнаты. Вторая половина – мое рабочее пространство. Я сел на стул и примерился. Вот он, конверт, нужно вскрыть его, чтобы видеть края купюр. Что за аванс, никогда у меня не было такой суммы наличкой, но это же просто бумага. Размял пальцы, потер уши, помассировал голову и затылок. Досчитал от ста до единицы, попробовал произнести алфавит задом наперед. Открыл чистую страницу редактора и вывел последние слова, пронявшие меня. Это было напутствие моего уже бывшего начальника, избавленное от идиотского «вы». Маленький ключ к свободе: никогда не делай за деньги то, чего не стал бы делать бесплатно.

Я окончательно убедился, что моему браку пизда, в ночь, когда убили Немцова. Несколько месяцев барахтался на границе этого понимания, как многие женатые парни, жизнь которых мне приходилось наблюдать со стороны. Бодришься, но все сильнее погружаешься в апатию, путаешься в собственной лжи, и в конце концов тебе ничего не остается, как бросить предприятие и остаться одному или переключиться на новую жертву. Некоторых отвлекает, даже увлекает потомство, остальные бросают жен с детьми или понемногу провоцируют, чтобы их послали подальше. Но в моем случае есть важный момент: сначала было очередное творческое фиаско, очередной удар по моей бесконечной кинематографической мечте.

Последние полгода я прожил по завету Шахиджаняна. Он оказался настоящим провидцем, запустил потаенные механизмы судьбы, и через две недели после того, как уволился, я получил главную роль в полнометражном фильме. Мало того, что мне удалось хорошо освоить актерскую профессию за тридцать с лишним съемочных дней, так еще и поднял денег. Как будто конверт Шахиджаняна был маленькой рыбкой, на которую клюнула рыба крупнее.

– Что ты хочешь с ними делать? – спросила Оксана. – Уж конечно, не ипотеку брать?

– Треть вложу в издательство. А на остальное… Э-э.

– Да? Э?

– Не огорчайся. Куплю кинокамеру, поедем обратно в Индию, – ответил я.

– Камеру? Ну-ну, кто бы сомневался. Че снимать будем?

– Поставим мой сценарий по рассказу Лео. Помнишь? «Джой». Я буду играть, а Лео режиссировать.

– О! Бомбалео! Он поедет с нами?

Интересно, что Оксана даже обрадовалась, что я решил еще прихватить с нами кореша. Все-таки магнетизм Лео был очень силен, красота его пленяла. Я только что сообщил жене, что трачу деньги на бессмысленную затею, вбухиваю не в наше будущее, а в свою слабоумную навязчивую идею быть кинематографистом. Еще и у нас на шее будет сидеть режиссер-неудачник. Оксана же не то чтобы психанула, нет. Она искренне обрадовалась.

Святая женщина.

– То есть тебя ничего не смущает?

– Я же святая женщина, – пожала Оксана плечами. – Лишь бы тебе было хорошо.

– Или ты имеешь планы на его длинный поршень?

– О да! Черный. Ты хотел сказать «черный длинный толстый хуй». Поршень какой-то!

– Э. Надо найти другого постановщика.

Оксана улетела на две недели раньше, чтобы начать работать в новом клубе наших друзей и подыскать жилье. Я заканчивал дела в Москве, какое-то время выбирал камеру, смотрел обзоры, консультировался у знакомых операторов и видеографов. В результате мы с Лео остановились на Blackmagic 2,5k с байонетом EF, еще на всякий случай я купил кропнутую зеркалку Canon 70D. Плюс три объектива, которые подходили и к камере, и к фотику. Разобрал свой макбук, почистил от пыли, заменил термопасту, поставил новую оперативную память, установил диск SSD как основной и HDD вместо CD. Также взял два SSD для самой камеры (диски вставлялись в старые модели через дверцу сбоку). Установил программу Da Vinci, шедшую в комплекте с камерой, бегло ознакомился с ней, потом убрался в квартире, которую покидал навсегда, и понял, что не дрочил несколько дней. Ряд часов перебирал бывших и потенциальных любовниц, потом взял себя в руки – в переносном и прямом смысле. Передернул и сказал себе: я победил похоть, остался верен. Нас ждет творческий успех. Хозяева забрали у меня ключи, поблагодарили за порядок, пожелали удачи. В самолете нам с Лео предложили к обеду вино или пиво «Тайгер» в банках.