Вот почему он строил лабиринт. Тропинка шириной в три плитки. Достаточно, чтобы несколько людей могли ходить одновременно, не сталкиваясь друг с другом, хотя он сомневался, что этот лабиринт примет когда-нибудь больше одного или двух человек. Это из области фантастики, как и его попытка обрести покой через физический труд.

Работа под раскаленным полуденным солнцем приносила ему странное чувство удовлетворения, сродни покаянию. Это абсурд - чувствовать себя грешником, когда его не по своей воле заставляли нарушить законы общества, но сознание не всегда следует логике.

Он подготовил место для следующего ряда, вспоминая, как Рейн взяла его за запястье. Его словно пронзило током, и он едва сдержался, чтобы не вырвать руку. Действительно, странная ситуация - он противится физической близости, хотя испытывает чувство благодарности за то, что Рейн рядом с ним. Она, как якорь, удерживает его на этой земле.

Хорошо, что он не один.

Полная тревожных мыслей, Рейн вернулась домой. Если бы ей хоть немножко оптимизма, свойственного ее подруге Кейт Корси! Ее отношения с бывшим мужем, за которого она умудрилась выйти замуж вторично, могли послужить примером. Если Кейт удалось наладить очень непростые отношения, может, и Рейн сумеет?

К счастью, Кейт оказалась на месте. Она и ее муж были совладельцами известной фирмы по демонтажу зданий, и ей приходилось сидеть в офисе и корпеть над бумагами, вместо того чтобы применять свои знания на практике. Это постоянно вызывало у нее раздражение.

Услышать знакомое «хэлло» оказалось достаточно, чтобы Рейн почувствовала себя лучше.

- Привет, Кейт, это я. Ты можешь поговорить?

- Конечно, ты хоть на некоторое время избавишь меня от надоедливых звонков, - заверила ее Кейт. - Вэл рассказала мне, что вы с Кензи совсем заработались. Ты еще не пришла в себя после натурных съемок?

Это было официальное объяснение ее пребывания в Нью-Мексико, но Рейн была слишком издерганна, чтобы открывать истинные причины.

- Мы устали не только от съемок, Кейт. - Она колебалась, спрашивая себя, может ли сказать больше, не предавая мужа. - Во время нашего пребывания в Англии всплыли некоторые… неприятные подробности детских лет Кензи. Он ужасно переживает.

- Мне очень жаль, дорогая, может быть, я могу чем-то помочь?

- Разве что ты и Денован поделитесь секретом, как избавиться от прошлого и примириться с настоящим.

- В этом нет ничего таинственного - просто мы о многом беседовали, и годы между нашим разводом и тем временем, когда мы встретились снова, не прошли даром, - пояснила Кейт. - И сейчас я благодарна судьбе за все - и за взлеты, и за падения во время нашего первого брака… Мы узнали себя за это время так, как не узнали бы никогда. Теперь мы ценим друг друга куда больше, чем прежде. В наш второй медовый месяц мы выработали новые правила, их суть в том, что семья всегда на первом месте. И еще: никогда не следует из-за мелочей отравлять себе жизнь.

Это звучало как чудо, но вряд ли могло помочь Кензи.

- Английские мужчины не любят говорить о своих чувствах, так что это не поможет. - Рейн хотела сказать это с юмором, но ее голос предательски дрогнул.

- Кажется, дело серьезное. Почему бы тебе не съездить к Тому? Он в часе езды от тебя, и мне кажется, ты могла бы воспользоваться его братской помощью.

Том Корси, брат Кейт, часто заменял сестру, будучи той жилеткой, в которую плакались все ее подруги. Он был добрейший, умнейший из всех людей, которых Рейн когда-либо знала.

- Я и не подозревала, что его монастырь так близко. А он может принимать гостей?

- Да, хотя тебе придется подождать, если у них одна из семи ежедневных служб, которые так обожают бенедиктинцы. Правда, Рейни, почему бы тебе не поехать? Это чудесное путешествие.

- Может быть… Где находится монастырь? - Рейн записала объяснения Кейт и повесила трубку, так как ее подруга должна была ответить на срочный звонок из Саудовской Аравии.

Мысль уехать из Сиболы была соблазнительна, но Рейн колебалась. Целый день уйдет на то, чтобы добраться до монастыря Богоматери, поговорить с Томом и вернуться обратно. Ей придется потратить на эту поездку время, которое она должна отдать «Центуриону».

Кино подождет. Она работала семь дней в неделю, и так несколько месяцев. И неужели не заслужила полдня отдыха?

Оставив на автоответчике сообщение для Евы, Рейн написала записку Кензи и прикрепила ее магнитом к стенке холодильника. Надела длинную юбку из синего хлопка и подходящий тонкий свитер с длинными рукавами, а голову повязала платком. Пожалуй, в таком виде можно заявиться в монастырь.

Ища ключи от джипа, она заглянула в комнату Кензи. Никаких признаков его присутствия…

Ключи от машины лежали на комоде, к ним не прикасались недели. Когда она убирала их в карман, то заметила фото, на котором были Чарлз, Тревор Скотт-Уоллис и Кензи. Видимо, это Чарлз оставил ему.

Взяв фотографию, она внимательно всматривалась в лица. Познакомившись с Чарлзом, она не могла не заметить присущие ему ироничность и чувство юмора. Кензи… был… Кензи: красивый юноша со странным, несколько затравленным взглядом глаз. В его глазах сейчас она прочла больше, чем когда рассматривала эту фотографию впервые.

Профессор словесности Тревор Скотт-Уоллис выглядел увереннее. Но эта затравленность сквозила и в его взоре. Из того, что она читала о педофилии, ей удалось понять, что это безальтернативное сексуальное влечение. Как ужасно иметь такие наклонности, зная, что они глубоко порочны.

Она поставила фото на место и пошла к машине.

Рейн беспокоилась, что монастырская жизнь изменила Тома Корси до неузнаваемости и ей трудно будет общаться с ним. Но стоило ей взглянуть на него, и она поняла, что ее опасения напрасны. Его темные волосы были все так же растрепаны, а белозубая улыбка осталась все той же, несмотря на строгую сутану. Он был терпелив со своей младшей сестрой и ее друзьями. И всегда выглядел привлекательно при высоком росте и обаятельной внешности. А сейчас к этому прибавились загар и некоторая загадочность.

- Я могу обнять тебя? - спросила она.

- Конечно, ты ведь член нашей семьи. - И он тут же заключил ее в братские объятия. Благодарная за простое человеческое участие, она почувствовала, как напряжение потихоньку оставляет ее.

Когда они отошли друг от друга, он с улыбкой проговорил:

- Ты приехала, чтобы напитаться здешней атмосферой для роли монахини? Судя по твоей одежде, ты пытаешься обрести духовность.

Она опустила платок пониже на лоб.

- Однажды один священник на полном серьезе заявил, что цвет моих волос манит к греху, а я вовсе не хочу быть причиной неприятностей.

- Местные монахи не склонны обвинять дам в их женственности, - заверил он ее. - Но платок пригодится, когда мы пойдем на прогулку. Солнце сегодня жжет нещадно.