— Это была ненормальная ситуация, — сказал Дмитрий.

Я откинула голову назад.

— Да знаю я, знаю. Просто мне невыносима мысль, что она осталась без защиты. Я хочу вернуться и обеспечивать ее безопасность. Прямо сейчас. — Казалось, завтра — это все равно что через несколько лет. — Что, если на нее снова нападут?

— Найдется кому защитить ее. — Дмитрий подошел ко мне, и я удивилась, увидев, что в этой ситуации он улыбается. — Поверь, я тоже хочу защищать ее, но уехать немедленно — значит рискнуть своей жизнью зря. Подожди еще немного и, пожалуйста, действуй на свой страх и риск, но хотя бы ради чего-то стоящего.

Паника стала утихать.

— Ведь Джил — это стоящее, правда?

— Очень даже.

Я выпрямилась. До меня как будто только сейчас в полной мере дошло, чего мы добились.

— Мы сделали это, — сказала я, чувствуя, как лицо расплывается в улыбке. — Вопреки всем препятствиям, даже вопреки здравому смыслу… мы нашли сестру Лиссы. Понимаешь, что это значит? Теперь Лисса может иметь все, что дает ей титул. Черт, она может даже стать королевой — если пожелает. А Джил… Она принадлежит к старинной королевской семье. Это ведь хорошо.

— Думаю, это зависит от Джил, — ответил Дмитрий. — И от того, каковы будут последствия всего этого.

Чувство вины за то, что, возможно, я разрушила жизнь Джил, снова вернулось; я понурилась.

— Эй, все хорошо. — Он приподнял мою голову за подбородок; его карие глаза светились теплом и нежностью. — Ты все сделала правильно. Никто даже не предпринял бы такую немыслимую попытку. Только Роза Хэзевей. Нарушив указания Эйба, ты пошла на риск — и выиграла. Оно того стоило.

— Надеюсь, Адриан тоже это поймет, — пробормотала я. — Он думает, что, покинув свое «безопасное убежище», мы совершили ужасную глупость.

Рука Дмитрия упала.

— Ты рассказала ему обо всем этом?

— О Джил — нет. Но я случайно проговорилась, что мы больше не в Западной Виргинии. Он хранит это в тайне, — торопливо добавила я. — Больше никто не знает.

— В это можно поверить. — Теплоты в голосе Дмитрия поубавилось. — Похоже, он… очень предан тебе.

— Да. Я полностью доверяю ему.

— И он делает тебя счастливой?

Дмитрий говорил не резко, но так настойчиво, словно при полицейском допросе.

Я припомнила свои дни с Адрианом: добродушное подшучивание, вечеринки, другие развлечения и, конечно, поцелуи.

— Да, делает. Он такой забавный! Ну, иногда он меня бесит — ладно, часто, — но не стоит думать, что он состоит из одних недостатков. Он неплохой человек.

— Я понимаю это, — сказал Дмитрий. — Более того, он хороший человек. Не всякий это разглядит, но я вижу. Он все еще на стадии становления, но движется в правильном направлении. Я понял это во время организации нашего побега. А после Сибири… — Слова, казалось, завязли у него в горле. — После Сибири он поддерживал тебя? Помогал?

Я кивнула, недоумевая, что означают эти вопросы. Как выяснилось, они были всего лишь разминкой перед главным.

— Ты любишь его?

На свете было всего несколько человек, которые могли задать мне такие сугубо личные вопросы и не получить за это оплеуху. Дмитрий принадлежал к их числу. Мы всегда были открыты друг другу, но наши сложные взаимоотношения придавали этой теме сюрреалистический характер. Можно ли признаться в том, что любишь кого-то, человеку, которого любила прежде?

«Человеку, которого все еще любишь», — прошептал голос в голове.

Можно. Наверное. Я снова напомнила себе, что любовь к Дмитрию не может сразу исчезнуть. Она будет таять постепенно. Она должна растаять — как и его чувства ко мне. Он — мое прошлое. Адриан — мое будущее.

Пауза длилась чуть дольше, чем казалось нужным.

— Да, — ответила я наконец. — Я… люблю его.

— Хорошо. Я рад.

Дмитрий отошел к окну и выглянул в него. Его лицо особой радости не выражало. Мое смятение возросло. Почему он расстроился? В последнее время он говорил и действовал не так, как еще совсем недавно. Я подошла к нему.

— Что случилось?

— Ничего. Просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо. — Он повернулся ко мне с явно вымученной улыбкой на губах. Он сказал правду — но не всю правду. — Ситуация изменилась, вот и все. Это заставило меня на многое взглянуть по-новому. Случай с Донованом… а потом Соня… странное ощущение. Мне казалось, все изменилось в ту ночь, когда Лисса спасла меня. Но это не так. По-настоящему исцелиться гораздо сложнее, чем я думал. — На мгновение он снова поддался печали, но потом одернул себя. — Каждый день я открываю для себя что-нибудь новое. Новые эмоции, о существовании которых забыл. Новую красоту, которую не замечал.

— А мои волосы, которые ты заметил в проулке, больше не остаются в этом списке? — поддразнила его я. — Ты тогда просто напугал меня.

Сейчас его улыбка выглядела более естественной.

— Нет, Роза. Они были прекрасны. И сейчас прекрасны.

— А это платье не сводит тебя с ума?

Я задала этот вопрос, пытаясь обратить все в шутку; на самом деле под его взглядом у меня кружилась голова.

Эти темные-темные глаза глядели на меня — по-настоящему глядели на меня; по-моему, впервые с тех пор, как он вошел в комнату. Его лицо отражало целую гамму чувств: благоговение, восхищение, печаль, сожаление. Я видела их, но не понимала, чем они вызваны.

— Что? — с ощущением неловкости спросила я. — Почему ты так смотришь на меня?

Он покачал головой, в улыбке его появился оттенок грусти.

— Потому что иногда человек может быть так погружен в детали, что они заслоняют от него целое. Дело не просто в платье или волосах. Дело в тебе. Ты прекрасна. Так прекрасна, что это причиняет мне боль.

Я почувствовала странный трепет в груди. Нервы разыгрались, на мгновение остановилось сердце… трудно объяснить. Как бы то ни было, в этот момент я больше не стояла в гостевой комнате Мастрано. Прежде Дмитрий уже говорил мне эти слова или что-то очень близкое к ним. «Так прекрасна, что это причиняет мне боль». Это случилось в хижине в Академии, где и когда мы единственный раз занимались сексом. И глядел он тогда на меня почти так же, только в его взгляде было меньше печали. Когда я услышала эти слова, замок, на который я заперла свое сердце, внезапно слетел, и все чувства и переживания прошлого вернулись, как и ощущение нашего нерасторжимого единения. Глядя на Дмитрия, я испытала сверхъестественное чувство, как будто знала его всегда. Как будто мы связаны… но не так, как с Лиссой, не связью, пришедшей извне.

— Ребята, по-моему… Ой! — Сидни остановилась в дверном проеме и слегка попятилась. — Извините. Я… Просто…

Мы с Дмитрием молниеносно отодвинулись друг от друга. Чувствуя жар и дрожь, я только сейчас заметила, что мы чуть ли не обнялись. Что произошло? Это напоминало транс. Сон.