После этих слов гости переглянулись. Они посчитали, что с ними говорит специалист на понятном профессиональном языке.

— Он что, инженер? — спросил один из конструкторов сопровождавшего группу старшего офицера.

— Наверное, очень любит технику, а потому так глубоко вник в то, над чем вы работаете…

— Действительно мы сегодня бьемся над одной из самых трудных проблем — поддержания постоянной температуры для оптики фотоаппаратов. От незначительной разницы температур на стеклах иллюминаторов изменяется их кривизна. Для длиннофокусного объектива фотоаппарата это приводит к искажению изображения снимаемого предмета или объекта, — продолжил конструктор.

— Разве не приятно беседовать с таким заказчиком? — усмехнулся офицер.

— Нет, наоборот, с таким человеком можно быстрее определиться, — последовал ответ инженера.

Как писал по этому поводу Ю. Омельченко — доктор военных наук, профессор Военной академии воздушно-космической обороны, первый космический фотоаппарат с необходимыми параметрами под названием «Фтор» был выпущен на Красногорском заводе. Эти аппараты потом совершенствовались и доводились до высоких характеристик. Их должным образом оценила космическая разведка ГРУ.

По командам с Земли предусматривались управление набором светофильтров, экспозицией, выбор координат начала и конца съемки и числа кадров. Закладывалась детальная программа управления фотопроцессом.

Предусматривался и вариант оперативной фоторазведки, — возможность получать информацию в процессе полета, не ожидая возвращения на Землю спускаемого аппарата, его поисков, извлечения, доставки и проявления пленки. Сказывался фактор времени — реальная обстановка быстро старела. Этого нельзя было допустить, особенно в боевой обстановке. На этот случай был разработан специальный фототелевизионный комплекс «Байкал».

Фотопленка непосредственно после съемки тут же на «борту» поступала в проявочное устройство. После проявки, закрепления и сушки кадр за кадром протягивались перед видеокамерой и по телевизионному каналу «Калина» передавались на Землю. Это сложное устройство разрабатывалось НИИ-380 в Ленинграде…

Первый пилотируемый корабль «Восток» и первый погибший космический разведчик «Зенит-2» были уже оснащены телевизионной аппаратурой и радиолинией радиопередач с «борта».

Нужно сказать, что «Байкал», занимавший большой объем в спускаемом аппарате, испытывали на полигоне и сразу, шутя, переименовали в БПК — «банно-прачечный комбинат». И тому были веские основания. При первых же испытаниях из него потекли растворы и пошел пар. Вообще его подготовка к полету доставляла массу хлопот, вызывала упреки и остроты в адрес молодых разработчиков.

Работы по созданию системы управления «Зенита-4» закончились в 1964 году в ОКБ-1 — головном разработчике космических разведчиков, которых опекал сам С. П. Королев. Это было время восхода советских космических технологий, которые составляют гордость нашего народа. А вообще это было время личностей …

Небезынтересны воспоминания ученого о степени участия высшего военно-политического руководства в проблеме освоения космического пространства и положения военных:

«…В самый напряженный период подготовки к пуску „Зенита-2“ к нам на полигон поступило сообщение о предстоящем смотре ракетно-космических достижений самим министром обороны Маршалом Советского Союза Родионом Яковлевичем Малиновским. В 1956–1957 годах он был Главнокомандующим Сухопутными войсками. В военных кругах говорили, что он не честолюбив и отнюдь не стремится стать министром обороны ядерной сверхдержавы. Тем не менее, в конце 1957 года по инициативе Хрущева его кандидатура была утверждена на этот высокий пост. Пришло время Малиновскому осваивать ракетно-космическую технику.

Осенью 1961 года по полигону пронесся слух, что Малиновский будет сопровождать Никиту Сергеевича, но вскоре выяснилось, что Хрущев не приедет. В связи с высочайшим визитом почти все офицеры и солдаты были сняты с испытательных работ и брошены на аврал по наведению чистоты и порядка. Я в тот период отвечал за сроки и качество подготовки „Зенита“ и пытался протестовать против отвлечения людей, высказав свое возмущение председателю Госкомиссии Керимову и начальнику 1-го управления полигона полковнику Кириллову.

Керимов, улыбаясь, ответил, что командованию полигона „своя рубашка ближе“ и его все равно не послушают. Кириллов не упустил случая прочесть мне нравоучение:

„Вы, штатские, своих министров уважаете, но не боитесь. Обидит один, — пойдете работать к другому на еще более выгодных условиях. У ваших министров власть над людьми в основном моральная. У нас, военных, совсем другое дело. В армии власть министра обороны проявляется в чистом и неприкрытом виде. За грязь на дороге и непорядок в казарме — выгонит без всякого согласования и даже с выселением из военного городка. Мы можем не уважать начальство, презирать его, но бояться просто обязаны“».

Эти слова нелишне напомнить тем, кто считал и считает воинскую службу и жизнь после смерти Сталина в «хрущевскую оттепель» кардинально измененной.

Современные космические разведчики, и наши, и американские, могут разглядеть Землю с разрешающей способностью, позволяющей регулировать уличное движение. «Американские ястребы» в разгар «холодной войны», отстаивая тезис о необходимости господства в космосе, похвалялись, что новейшие космические разведчики США уже позволяют определить число и величину звезд на погонах наших офицеров.

Самое революционное в технике космической разведки последних лет — это возможность передачи цветного изображения в реальном масштабе времени.

* * *

Великие достижения современной видеотехники ныне используются для контроля за самолетами, находящимися на палубе авианосца, перемещением танков во время локальных военных конфликтов и положением тяжелых крышек шахтных пусковых установок стратегических ракет.

Зная истинное положение дел в российских научных организациях, создавших поистине чудо-технику, позволяющую увидеть любой уголок земного шара, уже упоминавшийся профессор Юрий Омельченко писал: «Я со страхом подумал, неужели все это проглотит криминальный хаос российских реформ?»

На общем собрании Российской академии наук 29 октября 1996 года один из академиков поднялся на трибуну и зачитал проект обращения к президенту и правительству России.

И он процитировал только два абзаца этого обращения:

«Необходимо четко понимать, что в XXI веке реальной независимостью будут обладать лишь государства, создающие и использующие собственные высокие технологии на основе мощной фундаментальной и прикладной науки.

Если сейчас политика в отношении науки не будет изменена, то суд истории будет однозначен и категоричен — эта политика будет заклеймена как преступная».

Как бы в подтверждение этого мрачного прогноза в 1996 году пресса сообщила, что «…28 сентября над южной частью Тихого океана сгорел в атмосфере российский разведывательный спутник „Космос-2320“. Он сгорел, отслужив свой срок. У России больше не осталось ни одного спутника оптико-электронной разведки. Между тем это единственное средство контроля за соблюдением договоренностей о стратегических вооружениях…