Вдруг Ансгар услышал звон оружия. Он поднял глаза и увидел Бальдра. Размахивая топором, он отбивался от наседавшего на него воина с мечом, лица которого Ансгар не видел, тот был к нему спиной. Воин двигался напряженно, словно через боль, но сражался яростно. Бальдр же был пьян – пьян даже больше обычного. В нем невозможно было узнать того воина-берсерка, который наводил ужас на своих врагов и друзей. Гибель его казалась неминуемой, ведь бились они насмерть. Рядом лежал с рассеченной грудью тот самый Оспак, что так усердно спаивал Бальдра. Теперь он был мертв. На принятие решения у Ансгара оставались считаные мгновения, и он без капли сомнения выхватил из ножен Домарбранд, чтобы прийти на помощь своему хёвдингу. Подбежав к незнакомому воину со спины, он со всей силы рубанул, так что клинок перебил плечо и дошел до середины груди. В тот же миг раздался женский крик, и Ансгар узнал голос. Это была Злата. Он понял, что только что убил своего друга и названого брата Богшу.

– Зачем ты пришел? Я не звал тебя. – Конунг говорил как-то в сторону, будто стараясь не глядеть на своего старого ярла.

– И ты спрашиваешь меня, зачем? – Лицо Година исказилось гневом. – Я пришел за справедливостью!

– И в чем же, по-твоему, справедливость?

– Кровь за кровь! Мне нужна его жизнь. – Старик показал пальцем на Ансгара. – Он убил моего сына и погубил мой род! Теперь я требую отмщения! Я имею на это право!

Ансгар посмотрел на Година. Как странно было слышать его слова, ведь еще совсем недавно он говорил совсем иное – благодарил за спасение и сына, и рода. Неужели все это правда? Разве могло все так перемениться? Но мертвое лицо друга, которое являлось Ансгару, стоило только на миг закрыть глаза, не давало обмануться. Да, это правда, он убил Богшу. Склонившись над его мертвым телом, он перевернул его на спину и увидел строго сведенные, словно в гневе, брови, замерший в зверином оскале рот – лицо воина, погубленного в момент яростной схватки. Ансгар закрыл его веки, провел рукой по губам, пытаясь придать лицу более мягкое выражение, но запомнил его именно таким. Усилием воли он отогнал видение и посмотрел на Година. Лик старика был искажен ненавистью, он хотел крови. Но Рёрик не собирался отдавать своего спасителя на смерть:

– Твой сын напал на моего ярла, убил его человека. Ансгар пришел ему на помощь.

– Он убил моего сына! – кипя гневом, прокричал Годин.

– Неужели ты думаешь, я предам казни воина, спасшего от смерти своего хёвдинга? Что скажет русь? Кто согласится тогда служить мне и моим ярлам?

– Он убил моего сына!!!

– Господин! – Это Бальдр, уже протрезвевший. – Не нужно казни, нужен поединок. Дозволь мне сразиться с ним. Я убью его, и старик будет доволен.

– Так-то ты благодаришь того, кто тебя спас, – ухмыльнулся Рёрик.

Лицо Бальдра тут же покраснело от охватившей его злости:

– Меня не нужно спасать, я сам могу за себя постоять!

Конунг еще раз ухмыльнулся, он уже, конечно, знал, что произошло. Рёрик с любопытством посмотрел на Ансгара, молодого воина, который совсем недавно явился в здешних краях, но уже успел влезть в такие дела, что его имя знал каждый житель Хольмгарда.

Ансгар в этот миг недобро смотрел на своего хёвдинга. Он помнил, как, не обращая внимания на собирающуюся вокруг толпу, горевал над телом друга. Потом поднял голову, ища взглядом Злату, но вместо нее увидел пьяного Бальдра. Тот стоял над ним и, ругаясь последними словами, кричал:

– Зачем ты влез, дренг, я бы сам убил этого сопляка! Он посмел помешать мне, когда я хотел поприжать ту смазливую девчонку.

Гнев обуял Ансгара, когда услышал он эти слова. Вскочив на ноги, он набросился на Бальдра и одним ударом кулака повалил его на землю. Но тут на него кинулись даны во главе с Кнутом, а с ними хирдманы Бальдра. Это хирд прибежал посмотреть, в чем дело. Они оттащили бушевавшего Ансгара от хёвдинга и стали бить его, но на помощь ему поспешил его старший брат, а с ним и друзья. Оддгейр тоже стал на сторону Ансгара. Дренги вместе с толпой стояли и смотрели на это непотребство. И только Барг один пытался разнять дерущихся. Неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не подоспели воины самого конунга.

– Та дева, из-за которой все произошло, твоя дочь? – спросил конунг, хотя, конечно, знал ответ.

– Да.

– Почему же ты не требуешь наказания для Бальдра?

На это Годин строго изрек:

– Потому что он не убивал моего сына, кара руками Богши и так настигла бы его, если бы не вмешался этот находник.

Рёрик помрачнел ликом. Кажется, ему не понравилось слово «находник». Он обратился к Ансгару:

– Дочь Година – кто она для тебя?

– Невеста, – ответил Ансгар и опустил голову.

Вокруг зашумели пришедшие на суд ярлы. Здесь были венды, словене, финны, нордманы – всех взволновало двойное убийство на улицах Хольмгарда, совершенное среди бела дня. Северяне возмущались нападением на людей своего племени, местные негодовали на пришлых, из-за пьяных выходок которых все и стряслось. Но такого, чтобы жених убил брата своей невесты, не ожидал никто.

– Она тебе не невеста! – крикнул Годин. – Не бывать этому! Ты умрешь раньше, чем увидишь ее!

– Уймись, Годин! – сурово оборвал его Рёрик. – Мне жаль твоего сына, но здесь сужу я. И я решу, кто прав, кто виноват, кого казнить, а кого миловать. А прежде я хочу услышать, что скажут мне мои ярлы.

Он обвел глазами собрание знатнейших мужей Хольмгарда. Разные чувства читались на их лицах – гнев, смятение, любопытство. Не было только равнодушных, разве только Йоар улыбался своей обычной безраличной улыбкой, да Наттфари, как всегда, укрылся в тени. Конунг посмотрел на Адальмунда, но тот молчал – после неудачного похода на кривичей он старался не лезть вперед. Тогда подал свой голос нетерпеливый Крук:

– Конунг верно сказал! Нельзя карать воина за защиту своего хёвдинга.

– Верно! Верно! – поддержали его ярлы из числа нордманов, кроме Бальдра.

– Я же сказал! Мне не нужна была его помощь! – взревел он.

– Молчи! – молвил конунг с угрозой, и Бальдр осекся. – Тебя я тоже сужу – за нападение на дочь ярла!

– Вот это – дело! – подал свой голос Ратмир, и рядом с ним согласно закивали головами Братята, Домажир, Твердислав и другие знатные словене. – Давно пора осадить этого зарвавшегося чужака! Давно ли он здесь? Что сделал для славы Хольмгарда и нашего конунга? Ничего! А ведет себя, словно он тут хозяин! Сколько раз уже наши люди несли жалобы на его насилие и непотребства, что во хмелю творит. Пора уже и ответить!

– Но он никого не убил, – с улыбкой ввернул Викар, – и дева осталась нетронута. За что же его судить?

– Если бы не его наглость, ничего бы не стрялось, все были бы живы, а этот молодой воин играл бы свадьбу. Вина на одноглазом! – решительно заявил Оцо-Бьёрн.