– Нет.

– Подсудимый использовал методы шантажа против Вас?

– Нет.

– В каких отношениях Вы состоите со старшим братом подсудимого?

– Исключительно деловых. Он был моим начальником.

– То есть, с тех пор, как Вы уволились из фирмы «Корелл Клаб», вы больше не встречались?

– Встречались. Случайно. Пару раз.

Прокурор едва заметно, ехидно улыбнулась и вернулась на свое место.

– У меня все, Ваша честь.

* * *

На завтра намечалось еще одно заседание, мне запретили приходить, так как часть моего свидетельствования была окончена. Почему же я, даже, думать не хотела о том, что Максиму светит реальный срок? А если нашлось что-то еще? Какие свидетели, кроме меня? Я больше никого не видела. Меня привели и снова увели, не дав ничего дослушать.

Даже нахождение в этой квартире было невыносимым. Каждый предмет тут напоминал о нем. Каждый клочок одежды носил его запах. Мне нужно было начать избавляться от этой зависимости, я не могла позволить себе морально утонуть из-за этого человека.

Эту ночь я осталась у Идки, они с Саней забрали Марка к себе в комнату, а меня положили в его детской на полу. Мне было немного неудобно, но мелкий, кажись, даже обрадовался, что будет спать с родителями. Я принесла им тысячу извинений, за то, что пришлось прийти, но это было лучше, чем часами в одиночестве терзать себя в пустой квартире. Мысли не исчезли, но удалось немного поспать. Я долго молилась и тихо плакала, мысленно убивая собственную веру. Я боялась телефонных звонков, сообщений. Мне хотелось просто исчезнуть, чтобы ничего не знать. Как теперь я могу жить, как прежде? Больше ничего не вернется на свои места. Я не вернусь.

Утром я остановилась в одной кафешке недалеко от центра и налегла на кофе, в ожидании и страхе какого-либо звонка. Не хотелось ничего знать, но при этом было невозможно жить с этим незнанием.

Восемь раз был набран телефон адвоката, восемь раз я сама же сбрасывала вызов. На десятый, все же, усмирила свою трусость и дождалась ответа. Ладони потели так, что я уже могла бы дыру в штанах протереть оттого, сколько раз я их вытерла.

– Юрий Дмитриевич. – Я громко выдохнула и сжала в руке салфетку. – Это Кира. Макаренко.

– А, это Вы, здравствуйте.

Я замолчала, анализируя интонацию в голосе адвоката, но это было просто и сурово, никаких других эмоций я различить не смогла. – Скажите мне что-нибудь.

Он тяжело вздохнул и, у меня сердце к глотке подступило, я задержала дыхание в ожидании кошмара и ужаса. А мужчина все молчал и молчал, пока я не заскулила ему в трубку, сдерживая слезы.

– Кира. Ваш принц отправился домой прямо из зала суда.

Я даже не сразу поняла. Отодвинув стул, я положила деньги за кофе на столик и медленно вышла из кафе.

– Только не спешите радоваться, он не в слишком хорошем настроении.

Когда я вышла на улицу, то чуть не завизжала.

– Вы хотите сказать.

– Я хочу сказать, что этот неподступный олень нуждается в Вас, кем бы Вы ни были. Он дома…

И я даже не дослушала, сбросила вызов и побежала к станции метро. Господи, спасибо! Даже если не моими молитвами, все равно, спасибо!

* * *

Ворвавшись на скоростях в квартиру, я даже не сразу почувствовала витающий в воздухе запах гари. Думала, из кухни доносится, но там все было в порядке. Поднявшись наверх, я медленно прошла по коридору и почти сразу уловила, откуда идет смрад. Было ощущение, что плавили резину. Дверь одной из комнат была лишь легонько приоткрыта, чего с первого взгляда, даже, не заметишь. Дернув за ручку, я тут же оказалась в мастерской Максима и шумно выдохнула.

– Пожар решил устроить? – Мягко спросила я.

Побрился, но одежда оставалась помятой, да и тень с лица не исчезла. На меня мужчина даже не взглянул, я прикрыла дверь и прошла вперед. Думала, наброшусь на него прямо с порога, но вышло иначе, и это пугало. Чем ближе я подходила, тем больше волнения испытывала.

– Максим.

Ноль внимания. Посреди мастерской стояла огромная металлическая бочка и, из нее валил тяжелый дом.

– Что ты делаешь?

Подойдя ближе, я увидела, как мужчина поочередно достает из коробки восковые фигурки и швыряет в огонь, одну за другой. Коробок было несколько. Теперь я поняла, что это за запах. Запах жженых волос.

– Ты даже не посмотришь на меня?

Я положила ладонь ему на предплечье и, тот вздрогнул, замерев на пару секунд, затем швырнул одну из статуэток в бочку с огнем.

– Мне жаль.

– Статуэтки? – Ехидно спросил он.

– Ты знаешь о чем, я. Я чуть с ума не сошла.

Он усмехнулся.

– Ты, действительно, сошла с ума. – Он взглянул на меня безумными глазами и, у меня по спине мороз пробежал. – Почему ты выгораживала меня?

– Я.

– Можешь не отвечать, я знал, что ты дура, с самого начала.

– Пытаешься меня задеть? Не получится. – Вру. Получается и очень даже хорошо, до скрежета в грудной клетке.

– Вы со смазливыми мордашками только для одного и созданы, но кажется, ты уже перевыполнила свою функцию и можешь проваливать.

Под ложечкой засосало.

– Почему ты это говоришь?

– Потому что это правда. Ты, даже, не видишь очевидного.

– Не верю ни одному твоему гнусному слову.

– Давай, разревись, это еще один из бесполезных навыков таких, как ты. – Он был груб, не смотрел на меня, и только продолжал выгружать из коробки статуэтки, выкидывая в огонь, по одной. Словно нельзя сразу высыпать все. Я отступила назад и быстро смахнула, скользнувшую по щеке слезу. Никакого нытья. Он прав. Только зачем говорить мне это? Просто задеть, как обычно, или на самом деле так думал?

– Что я сделала не так, кроме того, что думала о тебе постоянно?

– Ты начинаешь унижаться, потрясающе.

Я шагнула вперед, больше не контролируя слезы и, пнула мужчину обеими руками в грудь, так что он слегка пошатнулся, но затем снова вернулся к тому, что делал.

– Нет. Ты мне скажешь! Скажешь, понял! – Я снова двинула его. – Прости, что сдала тебя. У меня почти не было выбора. То есть был. Я сделала такой и, если ты ненавидишь меня за это, тогда катись к чертям, понял! Я молилась за тебя каждую ночь, и я не знаю никого из-за кого бы чувствовала себя так прежде. И мне все равно, если ты видишь сейчас во всем этом унижение. Пусть так. Я говорю, что хочу, ты не можешь мне запретить. В отличие от тебя у меня есть сердце и оно. Господи. Даже у твоих статуэток больше чувств, чем у тебя. – Схватив одну из коробок, я одним движением перекинула ее в бочку и, все внутри вспыхнуло, обдавая горячим воздухом мне лицо, я аж отскочила в сторону.