в сторону и вонзил меч в подмышку противника. Лезвие со скрежетом прорезало металл и попало точно в цель.

Командир отшатнулся, кровь заливала его доспехи.

Второй офицер врезался в Хью слева, сцепив свой меч с мечом Хью. Хью выхватил нож и ударил его в левый глаз. Мужчина упал как подрезанный. Командир за его спиной открыл рот. Черт.

Хью наклонился, подобрал щит упавшего офицера и поднял его. Огонь окатил его. Щит стал слишком горячим. Боль пронзила его руку. Левая кисть покрылась волдырями. Он погрузил в нее свою магию, пытаясь сохранить плоть на кости, исцеляя ее так быстро, как только щит поджаривал ее. Его терзала агония. Перед глазами заколебались темные звезды. Он едва чувствовал руку, залитую голубым сиянием.

Огонь прекратился. Хью вскочил на ноги и швырнул щит во врага. Здоровяк отбил его в сторону и шагнул вперед, выпучив глаза.

Умри, ты, упрямый сукин сын.

Командир замахнулся, нанося быстрые и отчаянные удары.

Руби — уворачивайся.

Руби — уворачивайся.

Руби.

Хью отбил меч в сторону и нанес удар. Он был точным, молниеносным. Меч попал командиру в горло, пронзив его насквозь чуть выше кадыка. Рот мужчины разинулся. Он бился на лезвии, как рыба, насаженная на леску. Его меч пополз вверх.

Сукин сын.

— Архари арссан туар.

Магия вырвалась из Хью. Боль расплавленными клыками впилась ему в живот, давая понять, что у него перерасход. Тело командира раскололось, его ребра торчали вверх и наружу сквозь броню, как костяные лезвия. Лицо Хью залила кровь. Командир булькнул, все еще живой. Какого черта…

Хью изменил хватку, зарычал и вогнал клинок всем своим весом в поясницу мужчины. Металл и плоть поддались, и верхняя половина тела мужчины съехала в сторону, повиснув на узкой полоске мышц и хрящей. Хью пнул его ногой, опрокинув тело, поднял меч, как топор палача, и отрубил командиру голову.

Три части, которые раньше были человеческим телом, лежали неподвижно.

Хью провел рукой по лицу, пытаясь смахнуть кровь из носа и рта, сплюнул и отвернулся. Дюжина воинов-мрогов уставилась на него. Все как один подняли оружие.

Он взмахнул кровавым мечом и оскалил зубы.

— Следующий.

Глава 14

Ночью лес выглядел по-другому, темные стволы и сплетенные ветви теснились у дороги. Было далеко за полночь, и лес был черным как смоль. В его глубине что-то шевелилось, перекликаясь жуткими голосами. Горящие глаза следили за длинной колонной, растянувшейся позади Хью, наполняя лес человеческими походно-военными звуками: фырканьем лошадей, лязгом механизмов и приглушенными разговорами, доносящимися сзади.

После того, как он прикончил командира, он ожидал, что воины побегут. Они этого не сделали. Они просто стояли. Когда к ним приближались с оружием, они отбивались до победного. Они кричали, когда их вырезали, но не разговаривали. Они не боялись. Они не разговаривали, даже когда были подавлены, и когда Железным псам удалось удерживать одного из них достаточно долго, чтобы связать его, он загорелся изнутри, сжигая четырех человек, державших его. Хью стоило немалых сил залечить ожоги.

Им пришлось убить всех до единого воинов-мрогов, и Хью лично убеждался, что убийства произошли. Это была не драка. Это была медленная, методичная бойня. Некоторые из его людей не смогли этого сделать. Они бы убили то, что сопротивлялось, если бы шансы были равны, но бить другого человека булавой по голове до тех пор, пока ты не убедишься, что его череп превратился в кашу, в то время как четверо из пяти твоих друзей набросились на него, было выше их сил.

Он оберегал от этого своих людей, насколько мог.

Что заняло целую вечность. И когда они закончили, он работал с ранеными, пока остальные его солдаты боролись с пожарами. К тому времени, когда они потушили пламя, было далеко за полночь. Сегодня ночью в Абердине никто не хотел спать. Еще полчаса ушло на то, чтобы выстроить выживших в колонну, погрузить раненых на телеги и двинуться в Бэйле. Он тащил с собой почти полторы тысячи дополнительных людей. Эларе это просто понравится.

Он хотел прийти домой и смыть кровь. Она прилипла к нему, просачиваясь в поры и покрывая язык, и ему приходилось бороться с желанием сплевывать каждые несколько секунд, чтобы смыть ее. Он и раньше проходил через тяжелые сражения, но никогда не чувствовал такой боли. Сегодня вечером пустота была такой громкой, что Хью почти видел, как она нависает над ним.

Лес расступился, деревья отодвинулись, и Баки вынес его на поляну. В небе сияла полная луна, проливая серебристый прозрачный свет на травянистые склоны. Слева возвышался двор замка. Он ожидал, что тут будет тихо и темно. На боковых башнях горели яркие огни. Кто-то расставил фейри-фонари вдоль дороги, ведущей к воротам, и их бледно-голубоватое сияние разгоняло ночь. Место было освещено, как рождественская елка.

Одинокая фигура стояла на зубчатой стене, ее платье ярко белело на фоне темноты. Она ждала его.

Он одернул себя от этой мысли, пока не придал ей слишком большого значения.

В замке торжествующе протрубил рог. Ворота распахнулись. Баки поднял голову и загарцевал.

— Ты что удумал, дурак? — прорычал Хью.

Жеребец выгнулся. Они гарцевали к воротам. У ворот была установлена огромная цистерна с душем. В воздухе пахло свежим хлебом и жареным мясом.

— О, Боже мой, — простонал Стоян у него за спиной.

Они прошли через ворота. Во внутреннем дворе ждали длинные столы, у внешней стены выстроилась очередь за буфетом, повара ждали.

— Я сейчас заплачу, — объявил Бейл откуда-то из конца очереди. — У кого-нибудь есть носовой платок?

Подбежали люди, чтобы забрать лошадей. Хью повернулся в седле. Элара все еще стояла на зубчатой стене. Они долго смотрели друг на друга. Затем подошла Джун, чтобы взять поводья Баки, и Хью спешился.

***

ХЬЮ ВЫШЕЛ из душа, вытерся насухо полотенцем, натянул брюки и плюхнулся в кресло у стола. Он оставался во дворе замка достаточно долго, чтобы убедиться, что все устроились, но быстро стало ясно, что в