Это была удача. Зимовщики форта Надежды вошли во вкус нового вида «рыбной ловли» и поймали тем же способом еще несколько моржей. Из них извлекли большое количество жира. Правда, это был жир животный, а не растительный, но он пошел для освещения; и теперь мужчины и женщины, работавшие в общей зале, не испытывали недостатка в свете.

Между тем похолодание не наступало. Температура оставалась умеренной. Если бы зимовщики находились на твердой почве материка, они могли бы только радоваться подобной зиме. К тому же высокий ледовый барьер защищал их от северных и западных ветров, и они не ощущали их. Январь приближался к концу, а термометр все еще показывал лишь несколько градусов ниже нуля.

Эта теплая погода должна была привести — и действительно привела — к неполному замерзанию моря вокруг острова Виктории. А то, что ледяное поле не замерзло на всем своем протяжении и вследствие болей или менее значительных разводьев оставалось непроходимым, подтверждалось тем, что ни олени, ни пушные звери не ушли с острова. Трудно себе представить, до какой степени эти четвероногие освоились и стали ручными, они превратились в конце концов как бы в собственный зверинец форта.

По распоряжению лейтенанта Гобсона животных, которых было незачем истреблять, щадили. Оленей убивали только, когда надо было получить свежее мясо, чтобы внести разнообразие в обычный рацион, но горностаев, куниц, рысей, мускусных крыс, бобров и лисиц, смело заходивших в окрестности форта, не трогали. Самые отважные зверьки проникали даже на территорию форта, но никто не выказывал намерения прогонять их оттуда. Куницы и лисы были великолепны в своем зимнем наряде, и шубки многих из них стоили больших денег. Благодаря мягкой температуре эти грызуны легко находили под рыхлым и тонким слоем снега растительную пищу и отнюдь не питались за счет запасов фактории.

Итак, ожидая не без страха окончания зимы, обитатели острова вели крайне монотонное существование, в которое миссис Барнет старалась внести возможное разнообразие.

Январь был отмечен одним довольно печальным событием. Седьмого числа у сынишки плотника Мак-Напа появилась сильная лихорадка. Резкие головные боли, жестокая жажда, переходы от озноба к жару вскоре привели ребенка в плачевное состояние. Легко себе представить отчаяние матери, самого Мак-Напа и их друзей! Никто не знал, что предпринять, ибо характер болезни еще не был ясен. По совету сохранившей присутствие духа Мэдж, несколько знакомой с такого рода заболеваниями, стали применять освежающие отвары и делать припарки. Калюмах выбивалась из сил, проводя дни и ночи у постели малыша, и не соглашалась отдохнуть ни минуты.

На третий день болезнь определилась — тело ребенка покрылось характерной сыпью. Это была скарлатина, которая неизбежно должна была вызвать внутреннее воспаление.

Редко бывает, чтобы годовалый ребенок заболевал этой опасной болезнью, к тому же в такой сильной форме. Все же такие случаи встречаются. К несчастью, в аптеке форта было довольно мало лекарств. Но Мэдж, которой приходилось не раз ухаживать за больными скарлатиной, вспомнила о благотворном действии настойки белладонны. Маленькому больному начали ежедневно давать по одной-две капли этой настойки, и были приняты величайшие предосторожности, чтобы его не простудить.

Ребенка поместили в комнате отца и матери. Вскоре сыпь распространилась по всему телу, и на языке, губах и даже на глазном яблоке появились маленькие красные точки. Спустя два дня пятна на коже приняли лиловатый оттенок, затем побелели и превратились в чешуйки.

Именно теперь надо было удвоить осторожность и побороть внутреннее воспаление, являвшееся признаком злокачественного характера болезни. Были приняты все меры, и надо сказать, что уход за маленьким пациентом был действительно превосходным. Таким образом, к 20 января, то есть спустя двенадцать дней после начала заболевания, появилась твердая надежда на его выздоровление.

Какая это была радость для фактории! Ведь чудесного малыша считали ребенком форта, ребенком отряда, детищем полка! Он родился в этом суровом крае, в кругу этих смелых людей! Они назвали его Майкл — Надежда — и среди стольких испытаний смотрели на него как на некий талисман, который судьба не — должна была у них отнять. Что касается Калюмах, то можно было поверить, что она не пережила бы смерти ребенка; но маленький Майкл стал постепенно поправляться, и, казалось, с его выздоровлением вновь воскресли все надежды.

Так, в тревогах и волнениях дожили до 23 января. За это время положение острова Виктории нисколько не изменилось. Над Ледовитым океаном, все еще простиралась нескончаемая ночь. Уже несколько дней шел густой снег, покрывший поверхность острова и ледяного поля плотной пеленою в два фута высотой.

Двадцать седьмого января в форт явился незваный гость. Солдаты Бельчер и Понд, стоявшие на часах у ворот фактории, увидели утром исполинского медведя, спокойно направлявшегося к форту. Они вошли в общую залу и сообщили миссис Барнет о появлении опасного хищника.

— Да ведь это наш медведь! — сказала путешественница Джасперу Гобсону, и оба в сопровождении сержанта, Сэбина и нескольких вооруженных солдат подошли к воротам фактории.

Медведь был на расстоянии двухсот шагов и шел спокойно и уверенно, как будто действовал по заранее обдуманному плану.

— Я узнаю его, — воскликнула миссис Барнет. — Калюмах, это твой медведь, твой спаситель!

— О, не убивайте моего медведя! — вскричала девушка.

— Мы его не убьем, — ответил лейтенант Гобсон. — Не трогайте его, друзья мои, возможно, он уйдет так же, как пришел.

— Ну, а если он вздумает войти… — сказал сержант Лонг, мало веривший в добрые намерения полярных медведей.

— Впустите его, сержант, — заметила миссис Барнет. — Этот зверь избавился от своей кровожадности. Он такой же пленник, как и мы, а вы знаете, что пленники…

— Не нападают друг на друга! — воскликнул Джаспер Гобсон. — Это правда, сударыня, но только если они одной и той же породы. Словом, мы пощадим его по вашей просьбе и будем защищаться лишь в том случае, если он нападет на нас. Все же я считаю благоразумным войти в дом: не следует чрезмерно искушать этого хищника.

Совет был правильный. Все вошли в дом. Двери заперли, но оконные ставни остались открытыми.

Таким образом, глядя в окна, можно было проследить за всеми действиями пришельца. Медведь, подойдя к воротам, оставшимся незапертыми, осторожно открыл их, просунул голову во двор, осмотрелся и вошел. Дойдя до середины двора, он принялся рассматривать окружавшие его строения, затем направился к стойлам и псарне и, на мгновение прислушавшись к ворчанию собак, почувствовавших его присутствие, и к крику встревоженных оленей, продолжал свой осмотр, двигаясь вдоль внутренней стороны ограды; потом он подошел к главному дому и уткнулся своей огромной мордой в одно из окон большой залы.

Надо признаться, все отступили; солдаты схватились за ружья, и Джаспер Гобсон решил, что шутка зашла слишком далеко.