«Привет, мамуля! – писала покойная дочь. – Наверное, винишь себя в моей смерти? И правильно делаешь. Ты, только ты одна во всём виновата! Всегда меня бросала. Отшвыривала, как котёнка. Сначала в деревне – оставила с бабулей и отправилась в город развлекаться. Потом здесь.

Притащила сюда, чтобы убить. Я тебе была не нужна, только мешала, я знаю. Ты меня никогда не любила так, как любишь своего драгоценного Русланчика. А он просто пользуется тобой, как домработницей. Попользуется и выбросит, как рваную тряпку. Вот увидишь, так и будет! У него уже есть, кем тебя заменить! И всё же ты выбрала его, а до меня тебе не было дела.

Знаешь, как я умирала? Я расскажу! Приходи – и узнаешь. Я давно жду тебя. Хотя бы раз в жизни поступи, как хорошая мать, не оставляй меня здесь одну! Всё просто, тебе надо только пойти за мной.

Я тебя жду. Я тебя жду. Я тебя жду».

Эти три слова упорно раз за разом появлялись и появлялись на странице. Невидимая рука не уставала прилежно выписывать их.

«Я тебя жду».

Маруся застонала и со слабым криком отбросила ежедневник на пол. По лицу текли слёзы, нос заложило, в голове шумело. Она обхватила себя руками, закусила губу и завыла. Потом медленно подняла голову, словно кто-то схватил её за подбородок и заставил взглянуть наверх.

Люстры на потолке не было. Вместо неё с крюка толстой змеёй свисала верёвка. На конце была завязана петля. А внизу, на полу, стоял заботливо подставленный стул.

«Я тебя жду».

Маруся завопила в голос и бросилась вон из комнаты.

В среду после обеда Руслан решил заняться электропроводкой во дворе. Прошлым вечером обратил внимание, что некоторые фонари не горят, а другие постоянно моргают, то и дело гаснут.

Нужно было сходить в кладовую за инструментами. Он встал из-за стола, взял с полки ключи от гостевого дома и оглянулся на жену. Маруся сидела с хмурым лицом, вроде бы прислушиваясь к чему-то, о чём-то напряжённо размышляя. Руслан заметил, что жена, и без того худенькая и хрупкая, стала почти прозрачной. Под глазами залегли тени, губы истончились. Она почти ничего не ела и, видимо, мало спала: каждый раз, когда он просыпался, её глаза оказывались открытыми.

Ему внезапно захотелось остаться рядом, спросить, как она себя чувствует, поговорить, рассказать обо всём, что так мучило его в последнее время…

Но он вовремя сдержался. Одна фраза потянет за собой другую. На свет неминуемо вылезет нелицеприятная правда: он собирался изменить ей с другой женщиной. И чего теперь от неё ждет? Участия? Помощи? Поддержки? Того, что она примется ковыряться вместе с ним в этом дерьме? Было бы слишком жестоко, убив Марусино безграничное доверие, ещё и злоупотреблять её любовью, вешать на неё свои проблемы. Ей и без того несладко.

Руслан поблагодарил жену за обед и быстро вышел из дома. Большой металлический ящик серо-стального цвета стоял в кладовой, на одном из стеллажей, на третьей полке сверху. Он поставил ящик на стол, раскрыл его и принялся рыться внутри, отыскивая нужные инструменты.

Вдруг что-то словно укусило его. Боль была резкая и острая. Он чертыхнулся и выдернул руку из недр ящика. Так и думал – порезался обо что-то. Из пальца сочилась кровь.

– Вот гадство! – Злясь на собственную неосторожность, он заглянул в ящик, посмотреть, обо что поранился. Оказалось, его «укусил» канцелярский нож, лежащий лезвием кверху.

Палец требовалось срочно заклеить пластырем: кровь не желала останавливаться, продолжала вытекать из ранки. Он принялся искать аптечку – вроде должна быть где-то здесь, на одной из полок. Обшаривая взглядом стеллажи, Руслан вспомнил, что аптечка в письменном столе, в кабинете.

Он по детской привычке сунул палец в рот, слизывая солоноватую жидкость, и направился в соседнюю комнату. Выдвигая один за другим полупустые ящики, наконец, обнаружил аккуратную коробочку с красным крестом на крышке. Пластырь нашёлся сразу, и Руслан быстро залепил порез.

Уже приготовившись закрыть аптечку и поставить на место, он обратил внимание на лежащий в углу коробки скомканный лист бумаги. Машинально, не думая, взял бумажный шарик в руки и развернул. Это оказался тетрадный листок с небрежно оборванными, лохматыми, как говорила мама, краями, густо исписанный с двух сторон шариковой ручкой. Убористый, угловатый почерк был Руслану не знаком.

Такого страха я не чувствовал никогда в жизни. А ведь повидал на своём веку немало: в шаге от смерти не раз оказывался, близких терял. Но этого первобытного, парализующего волю, тягучего ужаса испытывать не доводилось.

И за свою, уже, в сущности, прожитую жизнь до тошноты страшно, но больше всего боюсь за жену. Случись что со мной – и для неё тоже всё будет кончено. Она у крайней черты, за которую ступишь – не вернёшься.

Я-то ещё, возможно, смогу её вытащить, но без меня у неё никакой надежды.

Света в комнатах не зажигали. Пусть думают, что мы уже легли. Весь день старался вести себя, как обычно. Улыбался, говорил что-то, занимался делами, а сам каждую секунду думал: только бы не заметили, не заподозрили. Вроде повезло, никто ничего не увидел.

Если только они не умеют читать мысли…

Вещи собирать не стали: засекут, что чемоданы к машине носим – считай, пропали. Решили взять лишь документы и деньги. Я по привычке всё во множественном числе – «решили», «не стали»… Столько лет вместе. Но теперь я за нас двоих – один. И решения на мне, и ответственность моя. Потому что жена… Нет, не буду. Лишь бы до машины довести её без приключений, а там уж как-нибудь.

Пора. Почти одиннадцать вечера. Надо идти, хотя и страшно. Но оставаться ещё страшнее. Здесь они рано или поздно доберутся до нас. И тогда уже ничего не поможет: ни молитвы, ни неверие.

Я встал со стула и пошёл к двери, подхватил заранее приготовленную сумку. Ощупью крался в темноте, точно вор. Не видно даже очертаний мебели. Хоть и знаю, что где стоит, но пару раз всё равно споткнулся, чуть не полетел на пол. Знакомая комната кажется полной тайн и ловушек. Всё в ней движется, перебегает с места на место, живёт по своим неведомым законам.

За окном – тоже чернота. Я давно заметил, какие непроглядные здесь ночи. Уличные фонари и льющийся из окон свет никогда не могли рассеять этот мрак. Но сегодня это нам на руку. Сегодня темнота – наш союзник. Она поможет стать незаметными и улизнуть.

Если только они не умеют видеть в темноте…

Только бы добраться до машины! Залезть внутрь, заблокировать двери, ударить по газам и рвануть отсюда, выжимая все резервы двигателя. Джип у меня мощный, не подведёт, за это можно не беспокоиться. Остановить его даже им не удастся – раскатает в лепёшку.

Если только они не обладают ещё какой-то особенной силой…

Наконец удалось добраться до спальни. Пока шёл, взмок от напряжения. Открыл дверь, сделал несколько шагов и оказался возле кровати. Склонился ниже, пытаясь расслышать её дыхание. Внутри всё дрожало. На короткий миг показалось, будто ничего не слышу – всё кончено, опоздал! Но почти сразу же осознал, что ошибся. Жена дышала, легко и почти беззвучно. Жива! Но то ли спит, то ли пребывает в теперешнем странном состоянии. Лучше не думать, что сейчас творится в её голове. Главное – успеть забрать её отсюда. А после всё наладится. Мы сумеем забыть, вычеркнуть из жизни это страшное время.