А потому Брайсон предпочитал оставлять наличные деньги в багаже, но фальшивые паспорта забирал с собой. Верный своей привычке, он и сейчас держал при себе все свои бумаги, оружие и переписанный ключ от секретного телефона Жака Арно, крохотный крипточип, с которым Ник некоторое время намеревался не расставаться. Если он попросту бросит все, что осталось в комнате пансиона, и уйдет, он как-нибудь это переживет. Ему понадобятся деньги, но этот вопрос нетрудно будет уладить. Но он сможет продолжать дело.

Но что ему теперь предпринять? О проникновении в Директорат можно позабыть. Им уже известно о его враждебных намерениях. Единственное, что остается, – действовать в лоб. Попытаться отыскать Елену, используя в качестве наживки положение бывшего мужа.

«Они не знают, что именно мне известно, что я мог узнать от нее».

Даже если Ник действительно был заданием Елены, если ей было поручено манипулировать Брайсоном, держа его при этом в неведении, она тем не менее могла что-то сообщить ему, умышленно или ненамеренно. Пусть даже их брак замышлялся как фиктивный, но все-таки Ник был ее мужем. И между ними случались моменты близости, мгновения, когда они становились единым целым.

Обман мог оказаться двойным, обращенным в том числе и против них. Почему бы, собственно, и нет? Что, если он даст понять, что кое-что узнал от Елены – кое-какие факты, которые, на взгляд его бывших работодателей, ему лучше бы не знать? Какие-нибудь сведения, котороые можно где-то спрятать и использовать как товар для сделки, оставить у адвоката с приказанием обнародовать в случае его смерти?

А он действительно кое-чем располагает. Муж знает о своей жене такие вещи, каких никто больше не может знать. Они не знают, что Елена могла передать ему, вольно или невольно. Вот на этой неопределенности, на двусмысленности ему и нужно сыграть – сделать из этого обстоятельства огонь маяка, приманку.

Правда, как именно это можно сделать, оставалось пока неясным. Но ведь ему приходилось в разное время иметь дело со множеством агентов; с оперативниками, осевшими в Амстердаме и Копенгагене, Берлине и Лондоне, Сьерра-Леоне и Пхеньяне. Он будет методично устанавливать контакты, выяснять, кто из них все еще функционирует, и использовать их как каналы для передачи сообщения Теду Уоллеру.

Для этого ему понадобятся деньги, но этот вопрос решается без особых проблем. Он воспользуется своими потайными счетами в банках Люксембурга и острова Большой Кайман, которые пока что держал нетронутыми. Потребность держать припрятанными значительные суммы – так, на всякий случай, – была для оперативников Директората второй натурой, а зачастую и вопросом выживания. Нужно будет организовать перевод денег и взять сумму, которой хватит, чтобы беспрепятственно путешествовать по миру. Полагаться на ЦРУ он больше не может.

А потом он начнет устанавливать связи с бывшими коллегами, чтобы передать через них свои угрозы. И свои требования – настаивать на встрече с Еленой. И обещать, что, если эта встреча не состоится, он сделает достоянием гласности информацию, которую до сих пор держал в резерве. Шантаж в чистом виде, тупой и незамутненный. Такой подход Тед Уоллер поймет. Ему это покажется совершенно естественным.

Брайсон закрыл дверь чулана и огляделся в поисках другого выхода, чтобы убраться из пансиона, минуя вестибюль. Несколько минут покружив по темным закоулкам подвала, он отыскал служебный выход, которым, похоже, редко пользовались. Металлическая дверь проржавела настолько, что теперь не хотела открываться. После нескольких минут борьбы Брайсон заставил ожить дверную ручку, и вскорости ему удалось рывком распахнуть дверь. Он очутился в узкой, заваленной всяким хламом улочке с булыжной мостовой. Пройти здесь можно было лишь с большим трудом, и, очевидно, это мало кто пытался проделывать.

Переулок – место парковки для жителей окружающих домов, и не более того, – вывел его к крупной улице, а там уже Брайсон растворился в толпе пешеходов. Первым его пунктом остановки стал невзрачный универмаг, где Ник приобрел новую смену одежды. Переоделся он тут же, в примерочной, а прежнюю одежду бросил за ненадобностью, чем немало озадачил продавца. Кроме того, Ник купил рюкзак, комплект одежды на разные случаи и дешевую сумку с ремнем, которую можно было бы брать с собой в самолет.

Отправившись на поиски филиала какого-нибудь крупного международного банка, Брайсон прошел мимо витрины магазина бытовой электроники. Господствующее положение в витрине занимали выстроившиеся рядком телевизоры, и все они сейчас передавали одну и ту же программу. Картина сразу же показалась Нику знакомой – он узнал виды Женевы. Сперва ему почудилось, что это рекламный ролик какого-то турагентства, расписывающий красоты Швейцарии. Потом до него дошло, что на самом деле это – выпуск новостей. Тогда Брайсон замедлил шаг, чтобы взглянуть, что там будет дальше.

А дальше была женевская больница кантона. Сперва оператор показал коридоры, забитый носилками пункт неотложной помощи, трупы в пластиковых пакетах. На экране мелькнула жуткая сцена: подготовленные к вывозу ряды трупов. Титры гласили: «Женева, вчерашний день».

Вчерашний день? Что за катастрофа там успела разразиться?

Брайсон повернул обратно. Пройдя совсем немного, он наткнулся на газетный киоск и тут же увидел заголовки передовиц: «Вспышка сибирской язвы в Женеве».

Брайсон схватил «Интернэшнл геральд трибьюн». Поперек всего листа крупными буквами было написано. «В женевские больницы продолжают поступать жертвы сибирской язвы. Тем временем международные власти ищут объяснения происходящему. Число умерших приближается к тысяче».

Чувствуя, как у него голова идет кругом, Брайсон в ужасе принялся читать.

"ЖЕНЕВА. Внезапная вспышка сибирской язвы превратилась в эпидемию. Все больницы города заполнены пострадавшими. По оценкам специалистов, смертельной болезнью заразились около трех тысяч человек, из них 650 уже умерли. Администрация больниц проводит сейчас комплекс чрезвычайных мер, готовясь бороться с сокрушительной вспышкой сибирской язвы, которая, как многие опасаются, должна последовать в течение ближайших 48 часов. Городские власти приказали всем частным фирмам, школам и правительственным учреждениям закрыться на карантин и призывают туристов и бизнесменов воздержаться от поездок в Женеву до тех пор, пока не будет определен очаг инфекции. Мэр города Ален Призетте, невзирая на горе и потрясение, призывает жителей и гостей города сохранять спокойствие.

Пациенты начали во множестве поступать в больницы Женевы вчера, в предрассветные часы, с симптомами, напоминающими грипп. Около пяти утра в больнице кантона было диагностировано около десятка случаев сибирской язвы. К полудню число жертв исчислялось тысячами.

Городские власти и врачи работают круглосуточно, пытаясь определить источник этой вспышки. Пока что официальные лица отказываются рассматривать предположение, согласно которому смертоносная болезнь была занесена грузовиком с погруженным на него распылителем, который проехал по городу, рассеивая вокруг себя споры.

При сибирской язве смертность достигает девяноста процентов. После заражения у жертвы развиваются различные симптомы респираторного заболевания. Затем они стремительно перетекают в шоковое состояние, и через 36 часов наступает смерть.