После этого набеги на другие племена стали другими. Раньше убивали лишь воинов, Иллимани забирали имущество поверженных врагов и оставляли в живых женщин, детей и рабов. Теперь уничтожали всех подряд. Убийство, прежде служившее лишь для устрашения врагов, теперь стало основной целью. И смерть для Иллимани обрела новые лица. Все без исключения, кто попадался им на пути, кого они могли поймать, умерщвлялись. Истреблялись целые племена, причем по возможности наиболее мучительными и долгими способами. Любой из Иллимани, не угодивший Сульпе, точно так же подвергался медленной мучительной казни.

— Он Пожиратель Душ, — закончил свой рассказ Дрифф. — Он питается болью и смертью.

С того дня, как Сульпа завладел телом Бече, он постоянно говорил о новой цели, приведшей Иллимани в земли Клана. Обещал воинам, что создаст из них могущественную армию, обещал, что они будут сильнее любого другого племени, поскольку боги возложили на их плечи священную обязанность. Им выпала честь стереть с лица земли Свет на Западе. И теперь это долг всех Иллимани перед высшими силами.

Сульпа не объяснял им, что это за «Свет на Западе», но шли месяцы, и они поняли, что он ведет племя к западу, к ледяным пустыням и лежащим за ними неизведанным землям.

Перед тем как пересечь ледяные пустыни, племя Иллимани насчитывало почти тридцать тысяч мужчин, женщин и детей. Когда они закончили этот поход, их осталось чуть больше двадцати тысяч, из которых семь тысяч — опытные, закаленные в боях воины. Они набрасывались на мирных обитателей здешних долин, как хищные звери, уничтожая все на своем пути, захватывая земли и оставляя в стойбищах своих жен и детей.

«Свет на Западе» уже был близок, — так сказал им Сульпа, и поэтому отправил вперед армии разведчиков. Прошло еще месяца три, и он повел семь тысяч воинов в сторону земель Клана. Они убивали всех, кто попадался по пути. А ежедневные массовые жертвоприношения детей уже вошли в привычку воинов Иллимани. Сульпа сам убивал их длинным черным ножом из обсидиана, купался и пил кровь невинных жертв.

Рия ахнула от ужаса, вспомнив, как Иллимани оставили в живых детей, когда напали на стойбище Клана.

— Да, — сказал Дрифф, увидев пришедший ей в голову образ. — Так нас… — Он задумался. — Их… — Склонил голову. — Так нас учили. Не убивать детей на поле боя. Окружить и отвести к Сульпе, чтобы принести в жертву.

— Но зачем? — спросила Рия.

Девушка никак не могла понять смысла всего этого кровопролития. Как кто-то может опуститься до такой мерзости, чтобы убивать детей и пить их кровь?

— Он — Пожиратель Душ, — повторил Дрифф, так, будто это все объясняло. — Он убивает добрых и невинных, чтобы увеличить свою силу. Поэтому мы и оказались здесь… на земле твоего клана…

Дрифф оглянулся на товарищей-Уродцев, шедших рядом, — Грондина, Оплимара и Джергата.

— Он привел нас сюда, чтобы уничтожить их, — добавил он, чтобы у Рии не осталось никаких сомнений. — Мы должны убить всех Уродцев. Поскольку они и есть Свет на Западе. Это священный долг Иллимани.

К полудню они уже были на территории племени Навин и, продвигаясь вдоль горной реки по каменистому ущелью, неожиданно увидели впереди кружащих воронов и грифов.

Очень много воронов и грифов.

Вряд ли их привлекла простая туша оленя.

В воздухе висел запах дыма.

Как и большинство здешних племен, Навин жили охотой, рыбной ловлей и собирательством, кочуя небольшими, по двести-триста человек, группами из одного временного стойбища в другое. Напали на одно из таких, находившееся за ближайшим поворотом, — несколько конических типи, стоящих среди деревьев в узкой пойме, на берегу реки.

Многие типи уже догорали, оставшиеся шатры стояли как-то уж совсем неправильно, и даже чужаку было ясно, что их перенес кто-то неизвестный путникам. Дым подымался вверх, но Рия и ее товарищи не заметили ни единого человека, кругом царила тишина, казалось, что не только люди, но и птицы покинули это скорбное место. Никто не стоял в дозоре, не было слышно детского плача или глухого стука обрабатываемых кремней. Похоже, перед отрядом Рии было стойбище мертвых.

Но, лишь приблизившись, они с ужасом поняли истинный смысл этого слова. Судя по оставшимся на земле следам и ранам на погибших людях, захваченные здесь Навин — около двух сотен человек — сдались, не оказав сопротивления. Так и не нашлось ни одного боевого топора или сломанного лука. Но люди не погибли от стрел или удара боевого топора. Все, кого обнаружил отряд, были зверски замучены.

Одни были прибиты к деревьям, окружавшим небольшую поляну со стойбищем. Их руки и ступни были прибиты к стволам острыми длинными кусками кремня; остальных повесили на ветках, будто украшения сумасшедшего шамана. На одном из самых высоких деревьев Рия насчитала человек двадцать; их рты были открыты в безмолвном крике, а глаза уже выклевали вороны, и грифы отведали их плоти. Страшный лес человеческой боли и страдания. Друзья Рии обнаружили только троих чудом оставшихся в живых.

Даже Уродцам пришлось признать, что раны, полученные Навин, смертельны и они ничем не могут помочь этим несчастным. Если вытащить кремневые острия, то это причинит им нестерпимую боль, и они погибнут от потери крови. Было куда гуманнее просто избавить их от страданий.

Двоих мужчин, уже потерявших сознание, быстро добили Бонт и Дрифф. Женщина, прибитая к дереву вниз головой в центре стойбища, потерявшая один глаз, оказалась самой крепкой. Взгляд ее был полон безумием, а потрескавшиеся губы в кровавой пене все повторяли и повторяли одну и ту же фразу на языке Навин. Рия даже не удивилась, когда поняла, что именно она шепчет.

— Они забрали наших детей… Помогите нам, духи… Они забрали всех наших детей…

Рия попыталась расспросить женщину. Сколько воинов напали на них? Когда? Куда они ушли? Но женщина больше ничего не смогла ответить. Наконец девушка, нерешительно скривившись, достала нож, чтобы избавить ее от невыносимых страданий, но тут из-за дымящегося шатра раздался хриплый мужской голос:

— Тронь ее, и умрешь!

Лигар одним движением наложил стрелу и натянул лук, Бонт скинул с плеча боевой топор, и тут на них двинулась дюжина охотников-Навин, семеро — с натянутыми луками, остальные — с копьями и томагавками. Они окружили их со всех сторон, выйдя из-за деревьев.

Катер Мэри Рак был шесть метров в длину, с двумя скамьями на шесть пассажиров под брезентовым тентом на корме и открытым грузовым отсеком на носу. Мэри села сзади, взявшись за ручку большого подвесного мотора «Ямаха».

— В нем две сотни лошадиных сил, — сказала она, выжав ручку газа, и лодка рванула вперед. — Думаю, нам удастся от них уйти.

— Хороший движок, — согласился Мэтт. Он, Леони и Баннерман сидели рядом с Мэри, на задней скамейке. — Но, при всем уважении, ваша лодка чуть больше, чем обыкновенная ванна, а мы даже и предположить не можем, что есть у тех парней. А самое неприятное, мы даже не знаем, кто они. Мы думаем, что это дон Аполинар, но это может быть и кто-то другой. Которому вовсе нет до нас никакого дела.