– Что значит «если верить»?! Все так и было! – тут же взвился тот.

– Да, они мне сразу это сказали… – вздохнула Анька.

– Кто? Что? – не понял Лешка.

– Что гора нас не отпустит. Голоса.

– Журба, елки! Ты можешь фразу целиком сразу выдавать? Надоело уже твои загадки разгадывать.

Все молчали. Лешка, вдруг почувствовав себя дураком, посмотрел на всех по очереди:

– Че, типа, я один тупой, не понимаю?

– Да что мы, правда, все ругаемся! – вздохнула Женька. – Нет, Лешка, ты не тупой.

– Спасибо! Не надо меня защищать.

– Меня вообще кто-нибудь услышал? – поинтересовался Сашка.

Что делать, обсуждали долго, но в результате ничего не оставалось, как вспоминать наставления Демина и устраиваться на ночлег.

Лешка проснулся утром оттого, что опять замерз и отлежал бок и руку. Еловые лапы, служившие подстилкой, расползлись из-под спальника: он лежал почти на голых камнях. Кряхтя и проклиная весь этот «экстрим», он расстегнул спальник и уселся по-турецки, протирая глаза и соображая, что к чему. Рядом был потухший ночью костер, котелок, в котором перед сном грели воду и заваривали чай, на еловых лапах лежал синий Сашкин спальник…

Сашки не было. «Куда он рванул с утра? – начал было вяло размышлять Лешка, но быстро сам себе и ответил: – До ветру, верняк до ветру». В кособоком шалаше из лапника, который соорудили для девчонок, было тихо. Лешка посмотрел на часы: почти полдень. Странно, что они умудрились продрыхать так долго…

– Але, гараж! Женька, Анька! Подъем! – крикнул он.

Не дождавшись ответа, подошел к шалашу… Он был пуст. Нет, там, конечно, лежали какие-то вещи: рюкзаки, спальники, что-то еще, но девчонок не было. ДЕВЧОНОК НЕ БЫЛО!

– Что за… – выругался Лешка, окончательно просыпаясь и озираясь по сторонам. – Э-ге-гей! Народ! Вы где?!

Но вокруг были только деревья, относительная тишина и пасмурное небо над головой.

– Я не понял! Куда все свалили? – еще раз вслух возмутился Лешка и… вдруг почувствовал, шкурой ощутил, что на него кто-то смотрит. Кто-то, притаившись, наблюдал за ним из кустов. Кто-то чужой и страшный…

– Кто здесь?! – грозно спросил Лешка.

Но тот, кто был за деревьями, и не подумал ему отвечать.

– Я тебя не боюсь! – крикнул Лешка.

Ответом снова была тишина.

И только чей-то взгляд – тяжелый, мрачный – давил на него, подчинял себе, убивал все мысли, нагонял липкий, противный страх. Страх, переходящий в ужас. Лешка попятился… повернулся спиной… пошел и… побежал.

Он мчался по лесу, прыгая с камня на камень, спотыкаясь о какие-то корни, продираясь сквозь ветки. Каждую минуту рискуя поскользнуться, упасть и разбить себе голову о скалы. Но тот, кто гнался за ним, казался страшнее, чем падение. Он был страшнее Ферзя, Яка и Дрына, вместе взятых. Он был страшнее всех злодеев, страшнее всех чудовищ. Лешка бежал и бежал, чувствуя, как сердце уже не справляется с перекачиванием крови, как разрываются легкие, не в силах обеспечить кислородом мышцы, как мышцы работают на пределе, готовые порваться, лопнуть в любой момент…

А тот, кто гнался за ним, не отставал. Его тяжелые шаги, тяжелое дыхание, какие-то неразличимые хриплые грозные слова нагоняли. Они взрывались в свистящей тишине маленькими петардами, жгли пятки, обдавали гарью; они гнали Лешку лучше любого бича. И было так страшно, что, казалось, проще было умереть: взять и сразу все прекратить, перестать…

Неожиданно он вырулил к широченным каменным ступеням, ведущим наверх. Преследователь не отставал. Лешке ничего не оставалось, как рвануть вверх: первая, вторая, третья… последняя ступенька и… обрыв. Скала обрывалась! А внизу было ровное зеленое море леса, по которому пробегали волны. Лешка попытался было затормозить, как-нибудь извернуться, но тот, кто гнался за ним, был уже рядом, был уже за спиной, дышал в затылок. Лешка споткнулся, оступился… И в следующий момент полетел вниз, в резко расступившиеся в стороны зеленые волны, прямо на огромный валун.

– МА-МА!!!

И Лешка проснулся.

Он проснулся от крика. Своего. И Женькиного. И Сашкиного.

– Что?!! – орал Сашка, ползая на коленях между обоими Рыжовыми и ничего не понимая спросонок.

Перепуганная насмерть Женька выпала из шалаша и вцепилась в Сашку, стоило тому приблизиться. У Лешки худо-бедно получилось взять себя в руки.

– Сон! – крикнул он. – Это был сон! Сон! – И нервно рассмеялся.

Более или менее успокоившись, вся компания снова собралась у костра. На костре побулькивала вода в котелке – благо недалеко была ламбушка. Анька задумчиво смотрела в пачку с остатками чая. Сашка разглядывал запасы еды. Женька пыталась заколкой-«крабом» расчесать свои светло-рыжие волосы. А Лешка все рассказывал и рассказывал свой сон:

– Не, вы не понимаете! Я реально разбился во сне, прикиньте! Прямо так – ба-бах! – и влетел мордой в валун. Жесть! Реально жесть!

– Да поняли мы, поняли уже, что жесть, – первой не выдержала Аня и обратилась к Женьке: – А тебе что приснилось?

– Да что-то похожее. За мной тоже вроде кто-то гнался. Только я не запомнила подробностей, – призналась та.

– Что будем делать? – спросил всех Сашка. – У нас осталось по два куска хлеба на всех, две банки кильки в томате и несколько кусков сахара.

Аня заварила чай.

– Предлагаю с утра только попить, а еду пока экономить.

– Ага, щас! – взвился Лешка. – Пожрать с утра – это святое!

– Ладно, понял, – сказал Сашка. – Хлеб и сахар выдаю поровну. Кильку делим так: банка для девочек, банка для мальчиков. И пусть каждый решает, когда ему есть.

Лешка ловко вырвал у него «банку для мальчиков» и полез в рюкзак за складным ножичком.

– Раз не происходит ничего интересного, я за то, чтобы вернуться в лагерь. Спать на скале мне не понравилось, – заявила Женька. – И мы найдем дорогу назад! Главное – не сидеть на одном месте. Так что быстро завтракаем – и топаем.

– Мне кажется, лучше сидеть. Нас должны хватиться и начать искать, – сказала Аня. – Если мы будем жечь костер, дымить – нас быстрее найдут.

– Какой «сидеть»! – возмутился Лешка. – Если сидеть, то можно чокнуться. Тебе хорошо, тебе ничего не снилось!

– Зато у меня голоса. Неизвестно, что лучше.

– Голоса! – обрадовалась Женька. – Что они говорят? Что нам делать?

– Хана нам, говорят голоса, – мрачно ответила Аня.

– А ты что молчишь? – накинулся Лешка на Сашку.

– Я думаю.

– И вот что спрашивал? Знал же, что ответит.

За разговорами выпили чаю, девчонки, глядя на мальчишек, прикончили свою банку кильки. Потом Женька демонстративно стала собирать свои вещи.