Тонолан улыбнулся и посмотрел на свою избранницу:

– На самом деле он не последний. Один мех мы припрятали заранее. Впрочем, скорее всего, он нам не понадобится. С нас хватит и того, что мы будем вместе.

– Как приятно звучит их язык… Правда, Джетамио? – сказала Керунио. – Ты что-нибудь понимаешь?

– Совсем немного. Но скоро я его выучу… Этот язык и язык мамутои. Толи сказала, что мы должны их изучить.

– Она сказала и кое-что другой. Для того чтобы учиться язык шарамудои, нужно говорить на нем много-много, верно? Она права. Мне очень жаль, Керунио. Невежливый говорить зеландонии, – извинился Джондалар.

– Мне-то все равно, – хмыкнула Керунио, словно это действительно ее не задевало.

Она тоже хотела принимать участие в их разговоре. Извинение Джондалара донельзя обрадовало ее – оно подтверждало ее принадлежность к группе избранных. Она шла, ловя завистливые взгляды других молодых женщин.

За козырьком на краю поля горел костер. Укрывшись в тени деревьев, они пустили мех по кругу, после чего молодые женщины стали показывать мужчинам основные движения танца. Флейты, бубны и трещотки заиграли еще живее. Им вторил музыкальный инструмент, сделанный из слоновой кости, звучание которого отдаленно походило на звучание ксилофона.

Начался танец. Его основные позиции допускали массу вариаций, в зависимости от воображения и искусства танцоров. То и дело какая-нибудь пара или танцор, исполнившиеся необыкновенного энтузиазма, начинали выделывать такие коленца, что все прочие участники церемонии останавливались и начинали подбадривать их криками. Зрители брали танцоров в кольцо и тут же затягивали новую песню с другим ритмом. Мелодия сменялась мелодией, песня – песней. Музыка и танцы не прерывались ни на миг, люди же – музыканты, певцы, танцоры – то приходили, то уходили. Тон, темп, ритм, мелодия то и дело изменялись – в круг выходили все новые и новые группы танцоров и певцов.

Керунио оказалась на удивление живой партнершей. Джондалар, выпивший изрядное количество вина, развеселился. Кто-то затянул новую песню, слова которой сочинялись на ходу то одним, то другим гостем празднества. Они были призваны вызывать смех присутствующих и часто содержали в себе намеки на радость и несомые ею дары. Вскоре песня превратилась в настоящее соревнование тех, кто пытался смешить народ, и тех, кто всеми силами старался удержаться от смеха. Иные из его участников стали строить уморительные рожи, надеясь таким образом добиться ожидаемого эффекта. Наконец в центре круга появился какой-то мужчина, покачивавшийся в такт песне.

– Ох, еще немножко, и Джондалар сломает себе хребет! Керунио-то – крошка!

Раздался дружный хохот.

– Да, Джондалар, скажи нам, как ты это сделаешь? – послышался чей-то голос. – Если ты захочешь ее поцеловать, тебе придется сложиться вдвое!

Джондалар с улыбкой глянул на свою партнершу.

– Не надо ломай хребет, – ответил он, отрицательно покачав головой, и, подняв Керунио, приложился к ее пятке, вызвав тем всеобщий восторг.

Крошка обхватила его шею своими маленькими ручками и ответила ему страстным поцелуем. Джондалар заметил, что несколько парочек направились к палаткам и циновкам, расстеленным по укромным местечкам, и стал подумывать о чем-то подобном, подбадриваемый страстными поцелуями Керунио.

Покинуть праздник сразу они не могли – это вызвало бы еще больший смех. Для начала надлежало отойти куда-нибудь в сторонку. Темп музыки вновь изменился – к исполнителям и зрителям присоединились новые люди, привлекшие к себе всеобщее внимание. Джондалар и Керунио поспешили ретироваться. И тут, откуда ни возьмись, перед ними выросла Радонио:

– Керунио, ты и так провела с ним весь вечер. Тебе не кажется, что мы должны его поделить? Этот праздник посвящен Матери, и мы должны делиться ее дарами.

Радонио протиснулась между ними и поцеловала Джондалара. Тут же его обняла какая-то другая женщина. Он стоял в окружении молодых женщин, каждая из которых норовила коснуться или поцеловать его. Почувствовав, что с него снимают штаны, Джондалар стал решительно отбиваться от них, решив, что дело зашло слишком далеко. Когда женщины уразумели, что он не позволит прикоснуться к себе никому, они расступились. Неожиданно он понял, что не видит среди них своей новой подружки.

– Где Керунио? – спросил он.

Женщины переглянулись и дружно захихикали.

– Где Керунио? – настаивал на своем Джондалар.

Тут же сообразив, что он вряд ли услышит от них сколько-нибудь внятный ответ, он ринулся вперед и схватил Радонио, больно сдавив ей руку.

– Мы решили, что она должна поделиться с нами, – пробормотала Радонио, изобразив на лице некое подобие улыбки. – Все хотят иметь большого красивого зеландонии.

– Зеландонии не хочет любой. Где Керунио?

Радонио отвернулась в сторону, явно не желая отвечать на этот вопрос.

– Говоришь, твоя хочет большой зеландонии? – Тон, которым он это сказал, не сулил ничего хорошего. – Сейчас тебе будет большой зеландонии!

Он заставил Радонио опуститься на колени.

– Мне больно! Эй, вы! Почему вы мне не помогаете?

Молодые женщины не спешили ей на выручку. Джондалар повалил Радонио наземь. Музыка смолкла, танцующие застыли в недоумении. Она попыталась подняться, но он навалился на нее всей массой своего грузного тела.

– Хотеть большой зеландонии? Будешь получай! Говори, где Керунио?

– Я здесь, Джондалар! Они держали меня там, чем-то заткнув мне рот. Они хотели пошутить!

– Дурной шутка! – буркнул он, поднимаясь с земли.

Он помог подняться и Радонио. В глазах у нее стояли слезы, она потирала руку.

– Ты сделал мне больно, – захныкала она.

Только теперь Джондалар понял, что все происходившее действительно было шуткой. Ни он сам, ни Керунио нисколько не пострадали. Ему не следовало обижать Радонио. Его гнев мгновенно испарился, уступив место сожалению.

– Я… я не хотел делай тебе больно…

– Ничего страшного, Джондалар. Не расстраивайся, – сказал один из мужчин, наблюдавший за этой сценой. – Она это заслужила. Вечно лезет куда не надо.

– Тебе обидно, что она лезет не к тебе, – фыркнула одна из молодых женщин, поспешив встать на защиту своей подруги.

– Неужели какому-то мужчине такое может понравиться? Вы же его облепили как мухи! Должен же он был себя защитить!

– Неправда, – решительно замотала головой Радонио. – Мы знаем, о чем вы говорите друг с другом. То об одной, то о другой женщине. Разве не так? Я помню твои слова о том, что ты хотел бы иметь всех женщин разом. Особенно тех, которые еще не вкусили Первой Радости.

Молодой мужчина густо покраснел, и Радонио тут же поспешила завладеть инициативой:

– Некоторые из вас любят поговорить и о самках плоскоголовых!

Внезапно возле костра появилась грузная женская фигура. Татуировка на лице и раскосые глаза говорили о ее иноземном происхождении, однако облачение было сшито из