Поправив уже почти черное от гари свадебноеплатье, я тихонько всхлипнула и направилась к выходу. Как только я вышла избольницы, из припаркованной возле нее машины вышли двое мужчин бандитскоговида, слегка присвистнули и посмотрели на меня непонимающими глазами:

– Ребята, Ворон умер, – совсем тихосказала я. – Его больше нет. Вам нет нужды торчать у этой больницы.

– Приносим вам свои соболезнования.

– Спасибо.

– Садитесь в машину. Мы вас отвезем, кудавам нужно. – Один из братков открыл задние двери крутой иномарки.

– Нет, ребята, спасибо. Я пешком.

– Ну куда вы пойдете? Вы бы хотьпереоделись.

– Зачем? У меня свадьба. Медовый месяц.

– Но ведь у вас от свадебного платья одноназвание осталось. Оно все в саже.

– Ну и что?

– Люди же смотрят…

– А мне плевать на людей.

– А куда вы собрались?

– На кудыкину гору.

Скинув свадебные туфли на тоненьких шпильках,я бросила их в урну и почувствовала себя гораздо лучше.

– Ноги отекли, – объяснила я ничегоне понимающим браткам. – Всю ночь на каблуках танцевала. Так проще…

Не обращая на братков никакого внимания, япошла по шоссе, слегка поднимая шлейф своего некогда нарядного платья. Я шла,тихонько всхлипывала и глотала собственные слезы.

– Эй, невеста, ты откуда такая взялась?!Из помойки?! – донесся смех из проезжающего мимо джипа.

– Пошли к черту! – крикнула я вответ.

Проходившие мимо меня люди шептались,смеялись, шарахались от меня в сторону, а некоторые не сдерживались и громковозмущались мне в след:

– Это ж надо так надраться на собственнойсвадьбе! Небось в луже валялась, как свинья. А еще невеста!

Проезжающие мимо машины сигналили, из нихвысовывались смеющиеся люди и громко свистели.

– Жених и невеста, тили-тили-тесто! Гдетвой принц из помойки?! Где ты своего мусорщика потеряла?!

– На бороде, – я старалась несмотреть в эти злые, издевающиеся физиономии и шла дальше.

Следом за мной ехала все та же иномарка сбратками, которые еще совсем недавно охраняли Ворона. Иномарка ехала оченьмедленно и не обгоняла меня ни на шаг.

– Татьяна, садитесь в машину! Мы васдовезем куда вам надо! Зачем нужен этот спектакль?!

– Это не спектакль. Спектакль уже давноокончен.

Внезапно рядом со мной остановился милицейскийгазик, и наша доблестная милиция приступила к своей любимой процедуре проверкина дорогах. Братки быстро выскочили из своей иномарки и принялись что-тообъяснять милиционерам, которые, по всей вероятности, приняли меня засумасшедшую и разглядывали насмешливо и презрительно. Я стояла, не произносилани единого слова и смотрела то на асфальт, то на свои грязные босые ноги. В тотмомент, когда ребята из иномарки сунули милиционерам несколько сложенных купюри пообещали им, что они сейчас же посадят меня в машину, меня прорвало, и япочувствовала, что просто не могу становиться.

– Вы какого черта им денег дали?! Зачто?! За то, что у меня мужа взорвали и мне впору в петлю лезть?! Они же, кромекак взятки брать, ни хрена не умеют! Идут в эту милицию только по одной простойпричине – чтобы денег хапнуть, потому что по-другому вообще заработать немогут! Они с вас деньги содрали за то, что мне очень хреново! Они что, совсемоборзели?! Менты поганые! Сволочи!!! Ненавижу! Подыхать буду, а к ним никогдаза помощью не обращусь, потому что, кроме того, как изнасиловать, подкакую-нибудь статью подвести и ограбить, они ничего не могут!

Один из людей в форме покраснел, как вареныйрак, и сдвинул брови на переносице:

– А ну-ка, гражданочка, проедемте в отделение.Там мы вас уму-разуму научим и покажем, как нужно разговаривать с людьми приисполнении.

– Да какое вам отделение?! Вы уже денегхапнули, а теперь говорите про какое-то отделение!

– Это кто хапнул-то? Гражданочка, вы очем?

Поняв, что дело принимает скверный оборот,братки из иномарки быстро затолкали меня в машину и тут же успокоиливозмущенных правоохранителей.

– Ребята, не обращайте внимания. У бабымуж погиб. Она не в себе.

Как только они сели в машину; я тут же уронилаголову на колени и громко заревела. Мужчины дождались, пока я кончу рыдать, иосторожно спросили:

– Куда едем-то?

– Туда, где я люблю оплакивать своепрошлое…

– Назовите, пожалуйста, точный иподробный адрес.

Я вытерла красные от слез глаза и назвалаадрес своего домика, который мне остался от первого брака и в котором жила моямама. Как только мы доехали до нужного места, я вышла из машины и… вошла в дом.У иконки сидела симпатичная женщина и шептала молитву. Она даже не слышала, чтоскрипнула дверь, и не повернулась в мою сторону. Дождавшись, когда она дочитаетсвою молитву до конца, я слегка прокашлялась и поздоровалась дрогнувшимголосом:

– Мама, здравствуй!

Женщина повернулась в мою сторону и слегкавскрикнула:

– Доченька…

– Мама, а почему ты не приехала на моюсвадьбу?

– Да прихворнула немного… А почему у тебятакой вид? Что-то случилось?

– Случилось. У меня погиб муж. Женщине,которая выходит замуж, нелегко провести первую брачную ночь в одиночестве…Знаешь, а я ни о чем не жалею. Я вообще ни о чем в этой жизни не жалею. Я исама не знаю, любила ли я своего погибшего мужа и что такое любовь. Но если онаи была, то эта любовь сделала меня лучше. Ведь любовь всегда делает человеканамного лучше. Знаешь, я должна опять начать все сначала… Не знаю, получится лиу меня это… – я грустно улыбнулась и вытерла слезы.

Мама подошла ко мне и прижала к себе.

– Мама, я знаю, почему ты не приехала комне на свадьбу. Потому что в последнее время ты не можешь смотреть мне вглаза, – я сказала последнюю фразу и почувствовала, как до боли сжалосьмое сердце.

– Я просто захворала. – В маминомголосе совсем не было уверенности.

– Мама, а расскажи мне про моего отца.

– Он погиб еще задолго до того, как тыродилась…

– Скажи, ты узнала его на моей свадьбе?

Мама вскинула голову, затряслась, как в лихорадке,и спросила сквозь слезы: