Глаза Кен-Гизара обежали внутренность дворца, не пропустив ни мозаику на полу, ни фрески, ни алебастровые колонны, ни сверкающую позолоту. Времена, когда сокты не умели ценить роскошь и вкус, давно ушли в прошлое.

«Приятное место,– подумал посланник.– И женщина эта – приятная. Однако следует сразу поставить ее на место».

– Пойдем, лекарь! – Служанка, тоже довольно миловидная, тронула Кен-Гизара за рукав.

Посланник посмотрел на девушку, подмигнул.

– Эй, женщина!– громко сказал он.– Женщина, вернись!

Вардали и в голову не могло прийти, что обращаются к ней. Обернулась, лишь чтобы узнать, почему лекарь повысил голос.

И изумилась, поняв, что тот зовет именно ее.

Некоторое время она изучала сокта. Более внимательно, чем прежде.

«Староват,– решила Вардали.– Темнокожий, наверняка уроженец Священных островов. Ну конечно, только у соктов такие глаза! Пожалуй, не стоит обращаться с ним как со слугой. Все же он – царский лекарь! Если он повернется и уйдет, я же не смогу приказать рабам задержать царского лекаря!»

– Да, господин целитель?

«Урок усвоен! – подумал Кен-Гизар.– Умница! Готов поставить пять золотых, что под этим шелком нет набедренной повязки. И еще пять – что возьму тебя раньше, чем сядет солнце».

– Руку, женщина! – властно потребовал мнимый лекарь.

Вардали повиновалась раньше, чем успела сообразить, что она делает.

Сильные темные пальцы сжали кисть благородной карнагрийки. От прикосновения мурашки побежали по ее телу. Впрочем, так бывало всегда, когда ее касался незнакомый мужчина.

– Не зови меня – «женщина»! – заявила Шера.– Зови меня… Вардали.

При этом голос ее еле заметно дрогнул.

«Кен-Гизар, ты не за этим сюда пришел!» – напомнил себе посланник.

Рукав туники сокта соскользнул к локтю, и Вардали увидела массивный золотой браслет с выпуклым изображением хищной птицы. И восьмиугольники из рубинов, вправленных в золото по обе стороны от птицы.

«Ого!» – подумала Вардали Шера.

Кен-Гизар поймал ее взгляд и поправил рукав. Не слишком быстро, чтобы она не подумала: он что-то скрывает. «Не хватало еще, чтоб аристократка заметила следы от перстней на моих пальцах! – с неудовольствием подумал он.– А кожа-то у красотки – роскошная!»

– Тебя снедает некое… томление,– произнес мнимый лекарь проникновенно.– Но сей недуг…

– Я вполне здорова! – отрезала Вардали.

Руку, однако, отнимать не спешила.

– Советник Саконнин сказал: ты больна! – возразил сокт.

«Узнаю Саконнина!» – подумала супруга Советника Шера.

– Нет, целитель. Беда случилась с моей дочерью.

– В таком случае, пойдем к ней,– предложил мнимый лекарь.– А твоим, менее серьезным недугом можно заняться попозже… если ты пожелаешь.

– Возможно,– ответила женщина.– Идем же!

Теперь она и помыслить не могла перепоручить Кен-Гизара служанке. Да и за тем, как он будет лечить Ирдик, следовало присмотреть!

Комната младшей Шера располагалась на втором этаже дворца. Свежий ветерок со стороны увитого виноградом балкона приносил приятную прохладу и бодрящий запах водяной пыли от небольшого фонтана. Вдоль стен в больших глиняных вазах росли причудливые растения. Желтые и голубые цветы с длинными мягкими лепестками источали тонкий аромат. На зеленых глянцевых листьях блестели водяные капли.

Негромко пела флейта. Мальчик-музыкант, скрестив ноги, сидел на ковре. Глаза его были закрыты.

Вардали прикоснулась к голове флейтиста, и мелодия оборвалась.

– Выйди! – приказала женщина, и музыкант покинул комнату.

Ирдик, откинувшись в низком широком кресле, глядела в переплетение зеленых виноградных ветвей. На ней было свободное платье из полупрозрачного шелка. Больше ничего. Волосы девушки, расчесанные, но не убранные, рассыпались по темно-голубому бархату кресла.

Кен-Гизар взглянул на ее босые маленькие ступни, на соединенные вместе колени, на острые груди и живот, просвечивающий сквозь серый шелк, и рот его наполнился слюной. Он почти ощутил, как руки его раздвигают стройные нежные бедра, а черные пушистые усы смешиваются с рыжими вьющимися волосками, когда губы припадают к Источнику Наслаждения.

Но тут глаза его встретились с зелеными печальными глазами девушки, и сокт понял: этого не будет никогда.

Он отнесся к своему неотвратимому поражению с философским спокойствием.

Вардали, угадавшая мысли мнимого лекаря, прониклась к посланнику еще большим уважением.

– Доченька,– проговорила она.– Вот царский лекарь, он…

– Царский? – Глаза девушки, до сего мига подернутые пеленой, вспыхнули.

Вскочив на ноги, она подбежала к сокту. Ее пальчики вцепились в край туники посла.

– О! – выдохнула она.– Вы, только вы поможете мне!

Сокта не обманул ее пыл. К нему самому эта страсть не имела отношения.

– Ну конечно, милая,– откликнулся он с небрежной легкостью привыкшего утешать.– Говори, милая, я тебя слушаю.

Вардали открыла рот… и закрыла, наткнувшись на предостерегающий взгляд сокта.

– Раз вы лекарь,– пылко произнесла Ирдик,– вы не можете спутать их!

– Кого – их, девочка?

– Кэра и Фаргала!

– Кто такой Кэр, милая?

Ирдик выпустила его одежду, отшатнулась.

– Ты осматривал царя, господин лекарь, после… его возвращения? – напряженным голосом спросила девушка.

«А ведь еще и умна!» – восхитился Кен-Гизар.

– Да,– ответил он осторожно.– Я осматривал государя.

– И что? – Зрачки Ирдик расширились.

Кен-Гизар поймал ее кисти, сжал, повел обратно к креслу, усадил, сел рядом на краешек (нелегкая задача, учитывая комплекцию посланника), отечески обнял.

– Скажу тебе, я был удивлен…– произнес он спокойно.

– Да? – вскрикнула Ирдик.

– …Наш государь, он ведь, как знает каждый, кто видел его по возвращении в Великондар, не в лучшем состоянии здоровья. Я был удивлен тем, что государь заставил меня ограничиться лишь поверхностным осмотром!

– О! – выдохнула Ирдик.

Кен-Гизар почувствовал, как расслабилось тело, которое он обнимал.

– Ты можешь говорить мне все.– Сокт пристально взглянул в зеленые блестящие глаза.– Я лекарь. И умею хранить тайны. Любые тайны! – подчеркнул он.

И Ирдик прорвало.

Торопливо, сбиваясь, нервничая, немилосердно теребя тунику Кен-Гизара, девушка выложила ему все.