— А что касается проходного двора, то без этого не обойтись. Надо контролировать процесс. Идея персонального коронного договора, которая родилась в этой палате, позволила примирить очень многих.

Филипп криво улыбнулся. У этой идеи, заключающейся в том, что русские соглашаются восстановить монархию с самыми широкими полномочиями, но только на время правления одного, совершенно конкретного человека, сегодня было столько родителей, утверждавших, что сия мысль впервые прозвучала именно из их уст, что обычному человеку сложно было даже просто запомнить их фамилии. Но она действительно положила конец бурным дебатам, по крайней мере серьезно понизила их градус. Во всяком случае, больше не случалось таких ситуаций, когда один из приглашенных, заявивший своему оппоненту, что он де не понимает, почему этот тупица упорно тянет Его Высочество в президенты, заявляя, что тот будет лучшим руководителем страны, но абсолютно не приемлет того, чтобы он занял этот же пост, дающий ничуть не больше полномочий, но именуемый древним словом «царь», получил по морде прямо в прямом эфире.

— Ладно, Филипп, я пригласил тебя совсем не для того, чтобы обсуждать порядки, установившиеся в клинике медико-биологического факультета Терранского университета. Я хочу услышать из первых уст, как все прошло в тот день.

Гранин удивленно посмотрел на Ярославичева. Конечно, последняя неделя была очень сумбурной и напряженной, и за это время он виделся с Его Высочеством в общей сложности едва ли десять — пятнадцать минут, но он даже не допускал мысли, что Его Высочество не получил хотя бы часть информации, которую он считал необходимой.

— Я же написал полный отчет.

Его Высочество кивнул:

— Я читал. И не только твой. Но я хочу, чтобы ты изложил мне все еще раз.

Филипп кивнул и, на мгновение смежив веки, чтобы сосредоточиться и извлечь события того дня из своей памяти с максимальной точностью и лаконичностью, начал:

— Вертолет сбили на двенадцатой минуте полета, но пилот, Эрик Бортников, военный факультет, выпуск-4, успел покинуть кабину до попадания ракеты и раскрыть парашют. В результате он отделался только переломом обеих ног. Тем, кто находился в первой «волге», повезло меньше. Водитель, Армен Манукян, факультет промышленных инженеров, выпуск-5, получил перелом позвоночника, а двое моих ребят — Кисть и Рык от полученных ран скончались. Киллера с «В-94» уничтожили на месте сразу же после подрыва машины. Информация обо всех происшествиях пошла в эфир специальными выпусками через десять — пятнадцать минут после того, как они произошли. Так что к моменту, когда тот убогий со своим винторезом всадил вам пулю, около здания «Фонда Рюрика» уже собралась толпа численностью около двадцати тысяч человек. После информации о вашем ранении количество людей у штаб-квартиры Фонда тут же взлетело тысяч до ста пятидесяти. Толпа даже перекрыла близлежащий участок окружной, полностью парализовав движение по ней на шесть часов. Кроме того, в течение суток стихийные массовые митинги прошли еще в семистах городах.

А после того, как прошла информация, что ранивший вас киллер является особо приближенным к президенту, несколько десятков воинских частей и соединений объявили, что отказываются от присяги президенту Громовому. В результате, когда спецподразделения ОМОНа, Софринской бригады и СОБРа блокировали, а затем и взяли под контроль Кремль, ближние спецдачи и резиденции «Горки-9», «Русь» и «Мулташево-11», им не было оказано никакого сопротивления. Президент Громовой был застигнут за разговором с американским президентом на предмет того, чтобы тот дал команду американскому послу в Москве срочно прислать за ним, Громовым, вертолет. После обнародования этого факта и некоторых результатов предварительного расследования обе палаты парламента, собравшись на следующий день, совместно с Верховным и Конституционным судом в течение шести часов провели процедуру импичмента. И с этого момента…

Ярославичев вскинул руку:

— Остановись, Филипп, ты меня не понял. Обо всем, что ты мне сейчас рассказал, я знаю намного больше тебя. Конечно, ты принимал во всем этом самое непосредственное участие, но ты ЛИЧНО не был на митинге, не был в парламенте. А мне нужна не информация о том, что и как произошло, а твои ЛИЧНЫЕ впечатления, нюансы, детали. Ты понял? Мне нужно, чтобы ты описал мне именно эмоции людей, с которыми ты общался в тот день. Мне важна именно их реакция, слова, которые у них вырвались, междометия, тремоляция век…

Когда Филипп вышел в коридор, к нему тут же бросились Ташка, Михаил и еще человек двенадцать ребят, которые составляли костяк группы терранцев, которых он приблизил к себе.

— Ну как он?..

— Что там?..

— Да говори же!

На заднем плане маячил подполковник Постышев с глазами побитой собаки. Филипп, окинул взглядом напряженные лица и усмехнулся.

— Успокойтесь. Завтра он встанет с постели и покинет палату. А в понедельник он собирается уже выступать перед обеими палатами Федерального собрания по поводу коронного договора и порядка формирования Земского Собора.

— Чего? — не понял кто-то, другой голос ему тут же объяснил:

— Согласно историческому прецеденту, выбрать и утвердить претендента на трон может только Земский Собор.

Все находящиеся в коридоре обменялись понимающими взглядами. Присутствие Постышева автоматически сдерживало привычно быстрый и конкретный обмен мнениями, но все понимали необходимость его присутствия. За последние два дня подполковника и его жизнь изучили буквально под микроскопом. И схватились за голову. Они серьезно недооценивали как уровень профессионализма и интуиции офицеров ФСБ, так и степень закрытости этой конторы. Терранцы составляли уже десять процентов ее сотрудников, и считалось, что они там полностью контролируют ситуацию. Однако, как выяснилось, этот человек, который за все последние годы ни разу не привлек внимания ни одного терранца, вместе со своими подчиненными знал о «Фонде» и Его Высочестве не просто больше всех в стране. Он знал о нем чудовищно много, причем этой информации было вполне достаточно для того, чтобы уже сделать ВЫВОДЫ.

Поэтому от того, на чьей стороне он окажется в конце концов, зависело многое. Если бы Постышев решил пойти против или хотя бы вновь занять позицию стороннего наблюдателя, то для его нейтрализации потребовалось бы немало усилий. Причем «устранение» явно было бы не лучшим выходом. Ведь «устранять» пришлось бы не только Постышева, но и весь его отдел, а также всех, кто имел доступ к собранной им информации, и всю информацию тоже. А уничтожить и «причастных», и информацию полностью, как показал мировой опыт, практически невозможно. И когда кто-нибудь рано или поздно заинтересуется тем, как и почему исчезли столько офицеров ФСБ из одного и того же отдела, а также чем это они столько времени занимались, то он сможет получить ответы на эти вопросы, причем не исключено, что достаточно быстро. А кроме того, вариант с «устранением» грозил еще и тем, что информация Постышева начала бы всплывать в ближайшие месяцы. Что было если и не так катастрофично, как если бы они вообще не узнали о подполковнике и его отделе до самого момента обнародования информации, собранной его отделом, но все же очень неприятно. И никто, кроме самого Постышева, не мог с достаточной долей вероятности гарантировать, что ничего подобного не произойдет. Кому, как не ему, знать и порядок доступа к собранным им сведениям, и круг лиц, имеющих необходимый уровень допуска, и все возможные пути «ухода» информации.