— Даже не знаю, что сказать, кроме «сожалею».

— И на том спасибо.

— Если вы хотите сейчас отдохнуть, комната готова.

— Пожалуйста, разбудите меня в четыре, если я сам не проснусь.

Я проспал весь день. Из отеля вышел в половине пятого. Ровно в пять я был уже у дома Маргит. Вернулся в параллельный мир.

Она открыла дверь сразу, как только я постучал. И вот тогда я сильно ударил ее кулаком, угодив прямо в челюсть. Она упала на кровать.

— Ты, сука… ты наказала меня, попытавшись убить дочь…

Маргит встала, держась за щеку.

— У тебя нет доказательств.

— Чтобы я больше не слышал этой фразы! — вскричал я влепил ей пощечину. Она снова рухнула на кровать, но тут же повернулась ко мне с улыбкой.

— Ты забыл, Гарри, — боли я не ощущаю. А вот для тебя боль — реальность. Вся твоя жизнь состоит из боли, знаешь, что ты сейчас продемонстрировал? Что ты такой же, как все мужчины, кого я когда-либо знала. Обнаруживая свою беспомощность, ты бросаешься с кулаками… а ведь ударить женщину — это значит расписаться в том, что ты… импотент. Но ты продолжай, Гарри. Бей меня снова. Сдирай с меня одежду, издевайся надо мной, если тебе этого хочется. Главное, чтобы тебе стало легче.

— Мне станет легче только после того, как моя дочь выйдет из комы и полностью выздоровеет, без всяких последствий.

— Ты слишком много просишь, Гарри.

— Ты должна мне помочь…

— По-моему, я должна помочь ей. Но такое возможно лишь при одном условии: если ты будешь играть по правилам. Здесь, с пяти до восьми, раз в три дня, без всяких сбоев…. Если ты скажешь «да», но не явишься на следующее свидание, твоя дочь умрет. Но пока ты здесь…

— Я обещаю, что буду здесь.

Долгая пауза. Она села.

— Что ж, договорились. Теперь ты можешь идти. Мы начнем все сначала на нашем следующем свидании, как будто ничего не произошло. Но знай: если ты еще когда-нибудь меня ударишь…

— Я никогда тебя не ударю.

— Ловлю тебя на слове, Гарри. А теперь иди.

— Прежде чем я уйду, мне необходимо кое-что выяснить. Эти наши свидания… они что, будут продолжаться бесконечно?

— Да. A bientot…[154]

На обратном пути в отель я остановился у таксофона и позвонил Сьюзан на сотовый. Когда я объяснил ей, что вернулся в Париж, она пришла в ярость.

— Это в твоем духе, черт возьми, сбежать в самую трагическую минуту…

— У меня не было выбора. Сегодня у меня собеседование с работодателем, а тебе теперь понадобятся деньги на жизнь…

— Не надо загонять меня в угол, Гарри.

— Почему, почему ты постоянно видишь во мне врага, в то время как все, что я делаю…

— Ты без конца напоминаешь мне, что я потеряла эту чертову работу, и теперь мне остается только молиться чтобы «Голубой крест» оплатил счета за госпиталь. И это полное банкротство и…

— Что там у Меган? Есть признаки улучшения?

— Пока нет.

— Тебе удается хоть немного отдохнуть?

— Иногда.

— Пожалуйста, позвони мне, как только что-то изменится.

— Хорошо, — сказала Сьюзан и дала отбой.

Прошел день. В госпитале у меня был назначен осмотр у лечащего врача. Он сделал рентген и жестко отругал меня, увидев состояние легких.

— Вы летали самолетом, не так ли?

— С моей дочерью случилось несчастье, и я был вынужден…

— Пойти на самоубийство? Я же предупреждал вас, monsieur, об опасности декомпрессии. Но вы предпочли проигнорировать мои рекомендации и тем самым навредили себе, отсрочив процесс полного выздоровления. Теперь мне понятно, почему в слизи столько крови. Еще раз подниметесь в воздух, и летальный исход неизбежен. Вы прикованы к земле еще на шесть месяцев как минимум. Это понятно?

Вернувшись в отель, я пересчитал наличность. После оплаты билетов в Штаты оставалось около тысячи восьмисот долларов.

Не думай об этом. Прими все как есть. Что еще ты можешь сделать?

Я остался в номере, пытался читать, пытался заставить себя думать о чем угодно, только не о Меган. Наконец, часов в десять вечера, я лег в постель. Спустя три часа меня разбудил телефонный звонок.

— Вам звонят, monsieur, — сообщил ночной портье и переключил звонок на мой номер. Это была Сьюзан. И первые слова, что я услышал, были:

— Она открыла глаза.

Меган не только открыла глаза, но и заговорила. На следующий день она уже ела с ложечки. Через двое суток моя дочь настояла на том, чтобы встать с постели и воспользоваться туалетом. Ее левая рука и нога были в гипсе, но с помощью костылей ей удалось доковылять до ванной. Вскоре полиция задержала виновницу наезда. История оказалась «с душком» — как выяснил за рулем была недавно разведенная женщина сорока лет, юрист крупной фирмы в Кливленде, с «алкогольной зависимостью». Утром того дня, когда был совершен наезд, она «выпила за завтраком в своем номере в мотеле». Выпила — мягко сказано. Она была изрядно пьяна, когда сбила Меган через пять минут после того как покинула мотель. В панике она рванула с места преступления, но через какое-то время зарегистрировалась в мотеле на границе со штатом Кентукки, где ее и арестовали копы. Адвокат, защищавший интересы Меган, грозился предать дело широкой огласке, если виновница наезда не выплатит пострадавшей крупную сумму.

— Переговоры прошли быстро, — сообщила мне Сьюзан в очередном телефонном разговоре. — Наш адвокат оказался ушлым парнем и блестяще провернул дело. На Меган выписан чек на полмиллиона долларов. Этого хватит на ее обучение в колледже и еще останется нам на жизнь, пока я не найду работу.

Я сказал:

— Главное, обошлось без последствий для здоровья нашей девочки. С другой стороны, шрамы…

— …будут напоминать ей о том дерьме, которое вывалили на нее родители… и прежде всего — шлюха-мать, спавшая с педофилом, чтобы получить штатную должность в колледже.

— Думаю, тебе не стоит винить себя в этом…

— Но я все равно считаю себя виноватой.

— И я себя тоже.

— Ты снова великодушен, Гарри… и от этого мне тошно вдвойне.

— Ты полагаешь, я хочу причинить тебе боль? Мне… мне просто жаль тебя…

Я слышал ее слезы в телефонной трубке.

— Прости меня, прости… — прошептала Сюзан. — Я столько всего наворотила. Я…

— Наша дочь жива, и ее дела идут на поправку. Это единственное, что сейчас имеет значение. И я очень хочу снова пообщаться с ней.