– Да какая разница! – отмахнулся Рощин, расстилая карту на травке. – Давай-ка сюда – подумаем, как бы нам затеряться, чтобы погоня на хвост не села.

Мужики склонились над картой, устроив мозговой штурм. Молодежь к этому делу не допустили, и Тохе пришлось довольствоваться опосредованной информацией – судить о географической ситуации по их словам. А она не благоприятствовала маневру: восточнее тянется река, перебраться через которую, скорее всего, можно лишь с боем (мосты наверняка перекрыты). С востока федеральное шоссе – столь крупные дороги сейчас слишком опасны. Без надобности к ним лучше не приближаться. Но если даже пересечь шоссе, окажешься в болотистой местности – риск засадить всю технику по брюхо очень велик. Таким образом, остается один путь – идти как шли: на север. Но хозяева беспилотника, скорее всего, будут искать их как раз на этом пути – видели ведь, куда они ехали. Да и тоже могут понимать: сворачивать им некуда.

Синий, не выдержав, выругался и пояснил:

– По этим колдобинам и зигзагам мы выше тридцатки в час не выжмем. Впереди, на границе болот, успеют засаду выставить – не получится свернуть.

– У них козырь – шоссе, – заметил Рощин. – По асфальту они могут передвигаться параллельно нам, но с гораздо большей скоростью. Если позади – обгонят, если впереди нас, то не спеша перекроют нам дорогу. И вообще успеют нагнать столько сил, что прорваться будет нереально.

– Если нарвемся, можно броню оставить в заслон, а орудие увести. Нам, главное, до ночи продержаться – ночью они вялые, – это Онищенко высказался.

Рощин опять покачал головой:

– Никаких заслонов не будет – нас и так кот наплакал. Придется сделать то, чего от нас точно не ожидают.

Сворачивая карту, он соизволил ответить на всеобщий немой вопрос:

– Сейчас резко уходим на запад – на первом же повороте. Выносимся на шоссе и на полном ходу движемся к северу. Достигаем края болотины – и опять поворот на запад. Там, среди лесов, засечь с беспилотников нас будет сложнее, а свобода маневра уже на две стороны будет. Да, минусы, конечно, имеются. Если противник впереди, то мы рискуем на него нарваться. Если сил у него много, то придется туго, если мало – прорвемся. В любом случае это будет быстрый ход – капитальную подготовку они провести не успеют. Неприятности заработаем, только если они заранее серьезно подготовились. Ну а если они позади – вряд ли догонят. Мы ведь тоже на асфальте ходко пойдем.

– Смело, – одобрительно кивнул Онищенко и, обернувшись к Никитину, добавил: – Готовься – думаю, танк твой без работы не останется.

* * *

Тоха заметил неприятную тенденцию – все его мечты в последнее время норовили сбыться, но только самым пакостным образом. Еще полчаса назад он трясся в чреве самоходной «царь-пушки», мечтая полюбоваться окрестностями. Его невинному желанию мешала лишь одна мелочь – едкая пыль, поднимаемая впереди идущими боевыми машинами. А сейчас – пожалуйста, любуйся хоть в три глаза. Ни пылинки. Да и откуда ей взяться на чистенькой автостраде? Нет, какая-то пыль имеется и тут, но вполне терпимо. Хочешь – из люка любуйся окрестностями, хочешь – вообще на броню выбирайся.

Вот только даже в недрах самоходки Тоха теперь ощущал себя, будто обнаглевший таракан, застигнутый вспышкой электрического света на холодном линолеуме посреди огромной кухни.

А где-то там, наверху, стремительно теряя высоту, неумолимо опускается смертоносный тапок…

Слева, как и обещал Рощин (Нострадамус хренов!), к дороге подступала болотистая камышовая пустошь, кое-где украшенная одиночными невеселыми ивами. Справа светлые перелески чередовались с зеленеющими полями, но туда им дороги нет – где-то там их уже собираются ловить хозяева сбитого беспилотника. Вперед уходит автострада – будто змеевидная дорога «американских» горок она горбатится равномерными подъемами: дорога то вниз ныряет, то ведет наверх, на вершину очередного горба. Просматривается она хорошо – если враг выскочит навстречу или кинется догонять, увидят издалека. И тогда Тохе придется стрелять по-настоящему – по живым противникам, а не по игрушечным самолетикам.

Свинки появились не спереди.

Лысый, поглядывая назад из соседнего люка, один из первых заметил опасность. Заорал, замахал руками. Тоха, обернувшись, высунулся повыше, пригнулся вправо – артиллерийские прибамбасы в задней части установки сильно мешали обзору. Сначала он ничего не увидел, но затем засек блики – солнечные лучи отражались от стекол или оптики. Так и есть – на вершине далекого горба показались машины. Военные машины. И много. Идут столь же нагло – прямиком по шоссе. Вряд ли сегодня разразилась эпидемия наглости – скорее всего, это те, кому нечего бояться.

Новые хозяева мира.

Тоха понял – им не уйти. Самоходка – машина достаточно резвая, но, увы, не для таких гонок. Через несколько минут в них начнут стрелять.

Рощин, видимо, думал так же – БТР, возглавлявший колону, внезапно сбавил ход, ушел вправо, в реденькую рощицу на краю маленького кладбища. Вслед за ним туда же направился танк. Самоходка продолжила движение в прежнем направлении. Неужели полковник передумал? Решил все же оставить заслон?

Без бронетехники Тоха почувствовал себя вдвое более голым. И страшнее стало вдесятеро. Много ли пользы от такого мощного орудия в бою против танков?! Егорыч вроде рассказывал, что, применяя облегченные пороховые заряды, можно бить прямой наводкой, прямо из походного положения, не возясь с установкой на позицию. Но пока зарядишь, пушку в металлолом сдадут, а муравьи будут доедать то, что от тебя ночью крысы оставили. А если даже сразу не раскатают, то попробуй поймай на прицел подвижные цели – самоходка может уверенно лупить лишь по неподвижным мишеням.

За кладбищем показался поселок – несколько улочек одноэтажных домов тянулось параллельно шоссе. Самоходка свернула в первый же переулок, затем сделала разворот на перекрестке, но грузовик при этом продолжил движение дальше – в направлении леска, что тянулся за околицей. Для Тохи смысл такого разделения был непонятен, но спросить не у кого. Или Рощин хочет спасти самоходку любой ценой, или решил все же применить ее в бою.

Оказалось, последнее.

Самоходка шустро достигла конца улочки, уткнувшись в живую изгородь огорода. Здесь развернулась, чуть проехала, вновь развернулась, проломила ограду соседнего огорода, калеча грядки, встала таким образом, что ствол, проткнув живую изгородь, уставился прямиком на ту улицу, по которой сюда добирались.

Егорыч, выбравшись на броню, кратко раскрыл планы командования:

– Значит, так: наследили мы по поселку знатно. Если они не отвлекутся на наш заслон, то пойдут сюда. Как выберутся на улицу, окажутся у нас в прицеле, и деваться им будет некуда. Жахнем прямой наводкой – и отходим к лесу. Давай, ребятки, заряжай. Ослабленным зарядом, фугасным – прямого попадания никто не переживет.

Тоха его оптимизма не разделял – он успел рассмотреть врага и знал, что у него не одна боевая машина. А всех одним снарядом не разнести.