Внук Чингисхана, Хубилай, завершил триумф деда в Китае; он открыл острова Индонезии, был рядом с Австралией. Стал владыкой на Дальнем Востоке. Китайскому императору ничего не оставалось, как вонзить себе в сердце кинжал и крикнуть: «Наши боги бессильны!» Победы молодого Хубилая восхищали.

Конечно, называть их можно по-разному. Но – только не «захватом Китая». Потому что не было Китая! Были провинции, жестоко враждовавшие между собой. Тюрки собрали их в единую страну. По легенде они и назвали Китай Китаем – отгороженным, имея в виду Великую стену.

Чингисхан и его потомки задумали перестроить тюркский мир по-своему. Именно перестроить! Аттила начал это нелегкое строительство, Чингисхан продолжил его на Дальнем Востоке.

…Другой внук Чингисхана, Хулагу, довершил дело деда на Ближнем Востоке. И тоже не города завоевывал он, а искоренял сектантов, разлагавших ислам. Он шел по земле как внук Чингисхана – великого заступника веры и тюрков. Хулагу в 1258 году взял Багдад, Дамаск и другие города. Но ни Мекку, ни Медину не тронул. Священные города!

Вроде бы все складывалось удачно для тюркского мира? Нет. Луч надежды блеснул и погас. С Батыя вернулось неладное… Говорят же: «За подъемом идет спуск, а за высоким местом – низкое». Так устроена жизнь. Чингисхан был гений. Его потомки – нет. Они предали веру отцов. И все проиграли. Небо отвернулось от них.

Батый возмечтал стать католиком или православным, его брат Берке – мусульманином, Хубилай – буддистом… Их души разложили враги. И великие победы Чингисхана оказались перечеркнутыми. Больше того – о них забыли даже сами тюрки.

Нельзя сомневаться в Боге. Сомнения – это смерть.

В Золотой Орде покачнулась вера, и – исчезло единство, погибла Орда. Сама. Ее лишь подтолкнули к краю пропасти. Точно так пала Орда в Китае…

Ганс Бальдунг. Околдованный конюх. 1544 г.

Хубилай на старости лет стал буддистом, взял китайское имя Шуцу, свою династию назвал по-китайски – Юань. Даже духа тюрков не оставил в Китае. Чингисхана сделал китайским национальным героем.

Поныне чтят в Китае своего любимого Хубилая. Помнят, как он засеял степной полынью задний дворик своего дворца. И, указав на крошечный лужок, что зеленел среди каменных стен, сказал по-китайски детям: «Это – трава смирения. Глядя на нее, вспоминайте предков».

…Смирением завершалось Средневековье в тюркском мире.