Второй тип мыслей, которые разрушают пирамиды, это — «666». Основываясь на математической философии Пифагора и из-лагаемой нами логике, можно сказать, что люди с мыслями типа «666» являются предельно материализованными. То есть их материальные помыслы захватывают все и вся, не оставляя места духовному.

Характерной чертой людей с клеймом «666» является жадность. Причем не экономность, бережливость или расчетливость и даже не жадноватость, а болезненная всеобъемлющая жадность, когда, как говорится, человек готов «мать родную продать» ради богатства.

Жадность у людей «666» нередко доходит до степени самобичевания и самоистязания. Человек отказывает себе во всем ради страстного желания — копить, копить и еще раз копить. Такие люди режут колбасу тончайшими кусочками, покупают самую дешевую водку, никогда не приглашают к себе в гости и так далее, зато «на халяву» наедаются и напиваются до отвала. У них, этих людей, в голове постоянно сидит вожделенная доминанта — копить на «черный день». Во славу этого «черного дня» они приносят в жертву все —дружбу, любовь, хорошее настроение, развлечения и многое другое. Хотя при наступлении этого «черного дня», ожиданию которого посвящена вся жизнь, люди с мыслями «666» не способны чаще всего залезть в свой «пожизненный кошелек».

Я знал одного преподавателя медицинского института, который никогда не был женат и последние 10-15 лет зимой и летом ходил в одном и том же темно-синем плаще, напоминая бомжа. Через какое-то время он заболел раком легких и, находясь на смертном одре, позвал к себе знакомую женщину, чтобы попрощаться перед смертью. Эта женщина попросила у него денег для ухода за ним и на похороны. Он выписал ей чек на 300 рублей, но вдруг окликнул уходящую женщину:

—Мария Ивановна, стой! Вернись! Возврати мой чек!

Когда эта женщина возвратила ему чек, он порвал его, сказав:

— Нет, не могу.

— Но это же для Вас, Вы же понимаете, что вскоре…

— Я все понимаю, но не могу.

Вскоре этот человек умер, и его похоронили за деньги, собранные у студентов-медиков, вбив на могиле кол с указанием номера трупа в морге. А на сберегательной книжке у него осталось 49 000 полновесных советских рублей.

В те же советские годы однажды я решил купить (вернее, «достать») жене модное финское пальто. Мне повезло, что я лечил глаза одной женщине, имевшей «грандиозную по значимости» в те времена профессию, называемую завмаг. Она обещала мне достать даже не одно, а два пальто по 500 рублей каждое. Второе пальто я предложил купить знакомому по имени Андрей, который был очень богат (по слухам, у него на книжке лежало 100 000 рублей) и который ухаживал за одной разведенной женщиной, весьма ограниченной в средствах.

После моего предложения Андрей начал уходить от этого разговора, приговаривая что-то вроде того, что еще не окончательно решил — связать с ней судьбу или нет.

— Ну, ты ведь у нее постоянно бываешь, кушаешь курицу и другое. Ты ей подарки-то делаешь? — спросил я.

— Ну… нет еще…

— Так сделай подарок! Подари ей пальто. Смотри, в каком задрипанном зипуне ходит твоя женщина. Радости-то будет! В общем, дай 500 рублей и сделай ей подарок.

— Ты понимаешь, я еще окончательно не решил…

—Что?

— Я ей подарю пальто, а она вдруг… на другого…

— Ну и что?

— Понимаешь, гарантии нужны, что она на другого не…— сконфузился Андрей.

— Какие гарантии? — начал сердиться я. — В общем, дашь 500 рублей или нет?

— Не могу, — выдавил из себя Андрей.

— Ты осознаешь, что она знает уже про это пальто, которое ты должен подарить ей? Она знакома с той женщиной — завмагом, и разговор про пальто для моей жены завела именно твоя женщина. Короче, дай 500 рублей и не майся дурью! — перешел я в атаку.

— Нет!

— А тебе не кажется, что из-за этих 500 рублей, которые при твоей зарплате являются ерундовой суммой, ты потеряешь любимую женщину, с которой уже несколько лет встречаешься?

— Я понимаю, но любовь-то не деньгами измеряется, — сказал Андрей, горделиво вскинув голову. — Если она меня любит только за деньги, то…

— Ты ей помогаешь деньгами?

— Нет…

— При ее зарплате в 104 рубля ты постоянно питаешься у нее… Она старается, выкраивает последнюю копейку, чтобы тебе было хорошо. Ты должен дать 500 рублей!

— М… м…

— Ну, дашь 500 рублей или нет?

— Я тебе вот что хочу сказать, — Андрей вскинул на меня глаза. — Если бы она была мне женой, то твоя жена в сравнении с ней была бы голая. Понимаешь — голая!

— Чего?

— Голая!

В этот момент глаза его посоловели и закатились наверх. Мне почудилось, что Андрей представил все свое накопленное за много лет богатство. Возможно, перед его посоловевшими глазами мелькали все его личные деньги — хрустящие со специфическим запахом купюры. Их было много, очень много, целых сто тысяч. А если из 100 000 рублей отнять 500 рублей, то будет всего 95 500 рублей! Останется всего 95 500 рублей! Нельзя этого допустить, нельзя! Ведь сколько лет копил, ограничивая себя во всем: ездил только на троллейбусе за 5 копеек, брюки покупал раз в 10 лет, зимнее пальто (еще со старших классов) недавно перелицевал и до сих пор ношу, колбасу покупал только самую дешевую, чурался друзей, поскольку они просили купить бутылку… и вдруг… выкладывай сразу 500 рублей. Нет, нет, не могу! Деньги — моя сила, моя опора, моя власть! Вон их как много! Скоро будет еще больше! Я люблю их!

Андрей тряхнул головой, как бы освобождаясь от видения, и сказал:

— Я, в отличие от тебя, Эрнст, экономный человек.

— А зачем ты копишь?

— Как зачем?

— Ну, зачем, зачем?

— Ну… на черный день.

— А что это — черный день? — продолжал допекать его я.

— Как что?

— Ну что, что? Ведь есть такая поговорка — «не имей сто рублей, а имей сто друзей». Если приключится беда, то деньги не помогут, а друзья помогут.

— Черный день, говоришь, — Андрей призадумался и опять вошел в состояние какого-то транса. Я ждал, что его глаза отобразят чувства тревоги и страха, но они отображали сладострастное умиление, какое бывает у человека, который постоянно трогает больной зуб, получая от этого сладостно-противоречивое наслаждение. Он, конечно же, понимал, что деньги не всегда могут спасти, но он любил их — деньги — и хотел увидеть их власть. Он относился к деньгам как к живому существу — мощному, красивому и всемогущему — и поклонялся ему, отдавая ему всю свою любовь с такой страстью, перед которой любовь к женщине показалась бы пустым свистком. Он не просто хотел наступления этого черного дня, он жаждал его, чтобы увидеть свою Любовь, своего Бога — Деньги — во всевластии.