– Эй, Гриша, погоди!

Он рассматривал в бинокль людей, стоящих на скале.

– Это не военные, – уверенно сказал Комбат, – странные какие-то люди. Глянь-ка, Роман, не ваши ли это преследователи?

Парень долго и неумело возился с биноклем.

Наконец произнес:

– Да, это они. Все, нам не выбраться, – прошептал он, отдавая бинокль Рублеву.

– Как это не выбраться? – улыбнулся Комбат. – Это ты брось, Роман. Нам надо беглых каторжников властям отдать, тебя в Москву отправить. А ты говоришь, не выбраться.

Люди, стоящие на скале, махали руками, показывая, чтобы катер остановился. У них тоже был бинокль, и они наверняка хорошо рассмотрели всех, кто был на катере.

Когда катер проплыл еще метров сто пятьдесят, Рублев увидел на берегу джип и вездеход.

Вооруженные люди в камуфляже упорно предлагали катеру остановиться и причалить к берегу.

– Что будем делать, Иваныч? – подвигая к себе автомат спросил Бурлаков.

– Только не надо, не надо! Не плывите! – вдруг закричала Марина. – Не плывите! Они нас убьют! Я вас прошу!

В голосе девушки было столько страха, что Комбат даже поежился.

– Неужели они такие кровожадные и безжалостные?

– Да! Да! Они мерзавцы, сволочи! Его убьют сразу! Я это точно знаю, – воскликнула Марина.

– Успокойся, родная, успокойся. Накройся бушлатом, не сбрасывай его, а то простынешь.

Не знаю, Гриша, что делать, – повернувшись к Бурлакову, сказал Комбат. – Но приставать к берегу, честно говоря, мне не хочется. Я насчитал девять человек.

– Да, многовато. И вооружены они до зубов.

Единственное, чего у них нет, так это пулемета.

Оружием они обвешались, как новогодние елки игрушками. Словно, не за парнем с девушкой гнались, а за группой диверсантов.

Андрей Подберезский лихо сдвинул шапку на затылок.

– Ну, что, Иваныч, наверное, опять воевать придется?

– С чего это ты взял, Андрюха?

– Да я уж тебя знаю, Иваныч.

– Нет, воевать мы не будем. Подальше к тому берегу держись, если можно, Гриша.

– Можно, командир, – сразу переходя на какой-то совсем иной язык, произнес Бурлаков. – Есть, к тому берегу! – и катер начал медленно забирать влево, прижимаясь к дальнему берегу.

А люди Учителя, увидев такой маневр, насторожились. Начальник охраны сразу же связался с Учителем:

– Что делать? – спросил он. – Беглецы на катере с какими-то тремя вооруженными людьми.

– Что делать? Брать! Брать живьем! Я же тебе сказал! Ты что, не понял?

Начальник охраны закончил разговор и приказал своему человеку:

– Дай-ка предупредительную очередь. Пусть плывут сюда и не думают убегать.

Комбат взглянул на беглых заключенных:

– Слушайте, мужики, я вам вот что скажу.

Сейчас, может быть, начнется сильная пальба, так что вы лучше ложитесь на дно и лежите смирно, старайтесь не высовываться. А то пуля – дура, не разбирает, кто перед ней. Может в голову попасть или в плечо. Так что, лежите тихо и не рыпайтесь, а мы попробуем договориться. Заглушика, Гриша, двигатель.

Бурлаков сбавил обороты. Двигатель тихо урчал, как урчит зверь, готовый к прыжку.

– Плывите к берегу, я вам приказываю!

Комбат пожал плечами. Чего он не любил, так это когда ему приказывают те, кто не имеет над ним власти.

– А кто вы такие, чтобы мне приказывать? – поднявшись во весь рост, крикнул Борис Рублев.

– Плывите сюда! Отдайте нам наших людей!

– Ваших людей? – Комбат посмотрел на Романа Богуславского и Марину.

И ему стало жалко и парня, и девушку. Слишком уж они были перепуганные.

– А они что, ваши рабы? Или, может, крепостные? Да и кто вы такие?

– Они наши друзья, они просто ошиблись! – закричал начальник охраны, – его голос, подхваченный ветром, разносился над рекой.

– А если они не захотят? Вы у них спрашивали?

– Нам не надо у них спрашивать. Плывите сюда.

– Ну, вы даете! Вот так, мы возьмем и поплывем!

– Плывите сюда, иначе, пожалеете!

– Может, и пожалеем, – тихо сказал Комбат. – Подай-ка чуть ближе к берегу, Гриша, метров на тридцать-тридцать пять подплыви.

Катер развернулся и подался ближе к берегу.

– Плывите, плывите сюда, – радостно закричал начальник охраны, думая, что его слова дошли до ума мужчин, сидящих в катере.

– Спроси у них, если они твои друзья, если они захотят, мы подплывем к берегу и пусть они остаются с вами.

– Я не хочу даже разговаривать с ними, я хочу договориться с вами, – и, подняв вверх короткий автомат с пламегасителем на стволе, начальник охраны трижды выстрелил.

Комбата это ничуть не удивило. Он поднял свой автомат и тоже трижды выстрелил. Комбат уже догадался, и Роман Богуславский, и Марина нужны этим людям живыми. И лишь это удерживает их от того, чтобы открыть огонь по катеру и затопить его в холодной, быстрой, угрюмой реке.

– Нет, приятель, если парень и девушка захотят, то тогда да. А если нет…

– Я даю вам на размышление три минуты и не больше! – начальник охраны посмотрел на часы.

Комбат увидел, как они сверкнули в солнечном луче, и тут же взглянул на свой хронометр, словно бы засекая три минуты, отпущенные на размышление.

– Так вы не хотите? – спросил он у Романа.

– Нет, ни в коем случае! Не плывите, не плывите к берегу, я вас прошу! Они нас убьют, от них надо убегать!

– Убегать от них? Наверное, так и придется поступить. Да, Гриша? – тихо спросил Борис Рублев у Бурлакова. – Андрей, держи их на мушке, будь готов ко всему.

– Есть, командир! – четко, по-военному ответил Подберезский и бесшумно передернул затвор автомата.

Он еще сидя в катере связал два рожка вместе, чтобы в случае чего тут же их переставить.

– А ты, Гриша, как? – словно бы перед прыжком с парашютом, спросил Комбат у Бурлакова.

– Нормально, командир, – ответил Гриша.

– Ну, тогда смотри. Ты у нас за шофера. Только быстро не гони, Гриша, а то на какую-нибудь льдину напоремся. А купаться мне надоело.

Бурлаков улыбнулся от этой нехитрой шутки Комбата, Улыбнулся и Подберезский.

– Слушай, Грош, тут херня какая-то, – сказал Сема на ухо своему приятелю. – Сейчас, наверное, начнут стрелять. И не дай бог, катер затопят!

– Тонуть не хочется!

– Ясное дело не хочется, – ответил Грош, перетирая веревку, которая связывала его руки. – Помоги мне, может быть, зубами погрызи, – сказал он Семе. – Надо руки освободить, а я потом развяжу тебя.